Следующим препятствием была дверь — тяжелая стальная дверь. Как-то надо ее открыть, но сделать это сам он был не в состоянии. Он положил ладони на ручку двери, та открылась сама собой, и Вэллери очутился на мостике, глотая морской ветер, который острым ножом сек глотку и разрушенные легкие. Он оглядел корабль с носа до кормы. Пожары утихали — и на «Стерлинге», и на юте «Улисса». Слава Богу, хоть это пронесло! Отворотив ломами дверь акустической рубки, двое матросов осветили ее фонарем. Не в силах выдержать подобного зрелища, Вэллери отвернулся и, вытянув руки точно слепой, стал на ощупь искать дверцу рубки.

Увидев командира, Тэрнер бросился ему навстречу и осторожно посадил его в кресло.

— Зачем же вы пришли? — сказал он мягко. Потом внимательно поглядел на начальника. — Как себя чувствуете, сэр?

— Много лучше, благодарю вас, — ответил Вэллери. И с улыбкой прибавил:

— Вы же знаете, старпом, у нас, контр-адмиралов, есть определенные обязанности. Я отнюдь не намерен зря получать свое княжеское жалованье.

— Всем отойти назад! — приказал Кэррингтон. — Зайти в рулевой пост или подняться на трап. Посмотрим, в чем тут дело.

Он наклонился и принялся разглядывать огромную стальную плиту. Прежде он даже не представлял, насколько тяжела и массивна крышка этого люка.

Крышка приподнята всего лишь на какой-то дюйм. В щель засунут лом. Рядом сломанный блок. Противовес лежит возле комингса рулевого поста. «Слава Богу, хоть этот груз оттащили», — подумал Кэррингтон.

— Талями пробовали поднять? — отрывисто спросил он.

— Да, сэр, — ответил матрос, стоявший к нему ближе всех, показав на груду тросов, сваленную в углу. — Ничего не получается. Трап нагрузку выдерживает, но гак никак не подцепить — все время соскальзывает. — Матрос показал на крышку. — Одни задрайки согнуты — ведь их пришлось отгибать кувалдами, — а другие повернуты не так, как надо... Я же знаю свое дело, сэр.

— Я в этом не сомневаюсь, — рассеянно произнес Кэррингтон. — Ну-ка, помогите-ка мне.

Сделав глубокий вдох, он ухватился пальцами за край крышки. Матрос, стоявший у края люка (другой его край находился возле самой переборки), последовал его примеру. Оба напряглись так, что их спины и мышцы ног задрожали от натуги. Лицо Кэррингтона налилось кровью, в ушах застучало. Он выпрямился. Так они только надорвутся: эта проклятая крышка не сдвинулась ни на йоту. Немало, видно, пришлось положить труда, чтобы приоткрыть ее. «Хоть люди и измучены, но ведь должны же они вдвоем приподнять край крышки», — подумал Кэррингтон. Выходит, заело шарниры. Но возможен и перекос палубы.

Если же это так, размышлял первый офицер, то и с помощью талей ничего не сделать. Когда необходим рывок, от талей нет никакого проку: как их ни набей, слабина всегда остается.

Опустившись на колени, он прижал губы к щели.

— Эй, внизу! — крикнул он. — Вы меня слышите?

— Слышим, — послышался слабый, приглушенный голос. — Ради Бога, вызволите нас отсюда. Мы будто крысы в мышеловке.

— Это вы, Брайерли? Не беспокойтесь, мы вас вызволим. Много ли там у вас воды?

— Какая тут к черту вода? Одна нефть! Наверно, повреждена левая топливная цистерна. Кольцевой коридор, должно быть, тоже затоплен.

— Высок ли уровень воды?

— Помещение затоплено на три четверти! Стоим на генераторах, цепляемся за щиты. Один из ребят сорвался. Мы не смогли его удержать. — В голосе, хотя и приглушенном люком, явственно слышалась тревога, почти отчаяние.