«Караси» из команды Белаша в КДП не служат, их сюда только на приборку и покраску зовут. А так они рассредоточены по менее уютным боевым постам. Часть находится в первой и второй башнях главного калибра, часть – в боевой рубке вместе с кучей матросов, мичманов и офицеров из других подразделений. В башнях здоровенные артиллеристы, имеющее дело с тяжелыми снарядами и с трудом проворачиваемыми механизмами, зовут приданных им дальномерщиков визирщиков «стекольщиками» и при случае всегда готовы поизмываться над «интеллигентами». Белаш сам полтора года отсидел за дальномером во второй башне и знал, каково оно – быть «чужаком».

Но такое рассредоточение очень разумно. Если сломается что то в КДП или разрушат его снарядом ракетой враги, то можно будет выдавать данные для стрельбы из боевой рубки. Если и с ней пропадет связь, то каждая артиллерийская башня в состоянии самостоятельно определять направление и дистанцию для выстрелов своих орудий. Теоретически. Потому что, как знал Белаш, ни в первой башне, ни во второй ни один оптический прибор не работает. Вышли «стекляшки» из строя настолько, что силами матросов не исправить. Только в судоремонтном заводе гражданские специалисты могут отремонтировать.

И в четвертой башне вся оптика в нерабочем состоянии. Про третью Белаш ничего сказать не мог, она была законсервирована на период мирного времени.

В дублирующем кормовом КДП, которое полностью укомплектовано личным составом, как и в башнях, приборы расстроены. Так что, получается: из всей оптики, обслуживающей орудия главного калибра, только носовое КДП и находится в боевой готовности. Если что случится, то в какой то степени заменить его работу могут лишь артиллерийские радиометристы. Они выдают целеуказания с помощью радиолокационных станций. Эти штуки работают, правда, только пока целы антенны и есть электрический ток. А оптика работает до прямого попадания. Если изначально работает…

Белаш вздыхал, задумываясь об уровне общей боевой готовности корабля, хотя, конечно, вздыхать должны были в первую очередь «отцы командиры». Утешался же он тем, что по крайней мере его носовой КДП полностью укомплектован, все оборудование в исправности, настроено и отлично работает. Радоваться бы ему и радоваться, но…

Пасько, посмотрев на Белаша, кивнул:

– Че такой смурной?

За Вадима очень спокойно ответил всегда невозмутимый Старик:

– У него увольнение обломилось…

Шуша добавил:

– И особист вызвал…

Услышав последнее, Пасько, которого не было в кубрике при появлении рассыльного, поморщился:

– Забыл сказать: и меня вчера, гад, опять вызывал. Про всех в КДП, в кубрике нашем спрашивал. Ну, я, как всегда, сказал, что ничего особенного не замечено, но буду очень внимателен. Вышел от него и забыл…

– Это он Белаша точно из за Чекина таскает, – убежденно заметил Старик.

Шуша тут же поддакнул:

– Да да, точно. Слепа, сука, стучит…

– Без Слепы, конечно, не обошлось, – согласился Пасько, почесав затылок.

– Чекин сам, наверняка, раскололся, – предположил Старик.

Белаш вздохнул:

– Наверняка.

Он знал, что дело не в одном только Чекине. Все было у Вадима нормально по «особой линии» целых три года. На корабле за нее раньше другой офицер отвечал.