|
Лицо поэта осветилось улыбкой, когда он сказал:
— Э, да ты тоже поэт! Чудесно! Получи! А вот это возьми себе! Но протянутая ладонь Лиможа с блестящими серебряными монетками повисла в воздухе. Кри-Кри гордо отпрянул от него и произнес с достоинством: — Сын Коммуны, племянник члена Коммуны Жозефа Бантара, Шарло Бантар, по прозвищу Кри-Кри, подачек не берет! — Дай пожать твою руку, маленький коммунар! — с жаром воскликнул Лимож, бросаясь к мальчику. От неловкого движения поэта бутылка с сельтерской закачалась и, упав, покатилась по столику. Кри-Кри быстро подхватил ее. Но пронзительный голос тетушки Дидье уже вопрошал: — Кри-Кри, несносное создание, что ты там разбил?! Кри-Кри рассмеялся и крикнул ей: — Что вы, мадам Дидье! Разве я бью когда-нибудь посуду? Хотя и говорится, что на всякой пирушке бывают разбитые кружки! С этими словами Кри-Кри пошел за мадам Дидье, в точности копируя ее походку и жесты так, что посетители покатывались со смеху. Тетушка Дидье недоуменно повернулась, но Кри-Кри в то же мгновенье принял невинный вид. Он повторил этот маневр дважды, к удовольствию посетителей «Веселого сверчка». В это время в дверях кафе показалась пожилая сухощавая женщина с выцветшим лицом и тонкими бескровными губами. Голова ее была повязана черной шалью. В одной руке она держала сумку для провизии, в другой — корзинку с черным котом. Тетушка Дидье радостно устремилась к своей лучшей подруге, приветствуя ее словами: — Добро пожаловать, дорогая мадам Либу! — и тут же спросила выразительным шопотом: — Что слышно нового? — Я полагаю, что безопаснее акции не продавать, — таким же таинственным шопотом ответила мадам Либу. — Один служащий банка сказал мне, что коммунары не собираются реквизировать банковские ценности и что банк сохранит их для законного версальского правительства… — Ну, а если Коммуна удержится, — перебила подругу тетушка Дидье, — тогда у нас на руках останутся бумаги, потерявшие всякую ценность. Я бедная вдова, что я в этом понимаю? Последние слова мадам Дидье произнесла своим обычным слезливым тоном. Кри-Кри прервал их беседу. Тоном мадам Дидье он приветствовал гостью: — Добро пожаловать, мадам Ибу! Виноторговец Дебри, добродушный толстяк, завсегдатай «Веселого сверчка», раскатисто захохотал: — А ведь она и в самом деле смахивает на сову! Мадам Либу вспыхнула: — Сколько раз я говорила тебе, дрянной мальчишка, что моя фамилия Либу. — Виноват, мадам Либу. К вашим услугам, мадам Либу, — запищал Кри-Кри, увиваясь возле старухи. — Порцию кровяной колбасы! — крикнул вновь вошедший посетитель. Кри-Кри поспешил на его зов, но по дороге потихоньку вытащил из корзинки мадам Либу кота. Высоко подняв его над головой, он побежал в другой конец кафе и, показывая его посетителям, стал выкрикивать нараспев: — Парижане, спешите посмотреть на единственного черного кота, оставшегося несъеденным после осады Парижа пруссаками! Спешите! Спешите! В ответ на злобные окрики хозяйки и ее подруги Кри-Кри, под всеобщий хохот, водворил кота на место. <sub><sup>— Парижане, спешите посмотреть на единственного черного кота, оставшегося не съеденным после осады Парижа пруссаками!</sup></sub>
Лимож, собравшийся уходить, знаком подозвал к себе расшалившегося мальчика: — До свиданья, мой маленький собрат Шарль Бантар! Кри-Кри просиял: он хорошо знал, что Лимож был в числе тех немногих поэтов, которые искренне сочувствуют Коммуне. |
