Вандомская площадь была полна народу. Пестрота костюмов, шум голосов, суета, движение — все это могло смутить и огорошить любого, но не Кри-Кри, привыкшего к парижской сутолоке. Глаза его разбегались: ему хотелось посмотреть и на колонну, для которой сегодня настал последний час, и на запрудивших площадь защитников Коммуны. Кого здесь только не было! И солдаты национальной гвардии в форме, и добровольцы — рабочее население Парижа, и гарибальдийцы. Последние были особенно живописны. Солнце обливало своими лучами их красные костюмы, ветер играл петушиными перьями на мягких шляпах. Их вооружение было разнокалиберно: ружья, карабины, сабли, тесаки.

Несмотря на то что к Луи то и дело подходили разные люди, здоровались и задавали вопросы, он находил время для того, чтобы пояснять Кри-Кри все происходящее.

— Вот посмотри, — говорил он, — сейчас закончится основная работа. Видишь, как навертывают канаты. Они пропущены через блоки и привязаны к самой верхушке колонны.

— Неужели эта махина сейчас полетит? — восторженно зашептал Кри-Кри.

Как ему хотелось влезть на самую верхушку колонны, туда, где красовался «бронзовый идол» в золотом лавровом венке! Но, к сожалению, это было доступно только тем рабочим, которые стучали молотками, укрепляя блоки на самом верху лесов.

— Мы отольем из колонны пушки для защиты Парижа, — сказал Луи мальчику довольным тоном.

Кри-Кри охватило нетерпение. Ему хотелось поскорее увидеть, как полетят вниз обломки статуи. Он запрокинул голову, но ослепительное солнце мешало ему рассмотреть в подробностях изображение Наполеона. Теперь он жалел, что прежде, бывая столько раз на Вандомской площади, не разглядел «бронзового идола».

услышал Кри-Кри знакомый голос.

Это произнес поэт Виктор Лимож. Стоя на сооружении из бочек, заменявшем трибуну, он обращался к статуе Наполеона, театрально протянув к ней руку.

Толпа покрыла аплодисментами слова поэта.

Время шло. Собравшиеся начали волноваться, видя, что происходит какая-то задержка.

Кри-Кри, чтобы узнать у Луи некоторые интересовавшие его подробности, спросил:

— Как будет теперь называться площадь?

Старик лукаво блеснул глазами:

— А как бы ты ее назвал?

— Площадью Свободы, — не задумываясь, ответил мальчик.

Не найдя подтверждения в глазах старика, Кри-Кри снова спросил:

— Я не угадал?

— Нет, Шарло. Отныне она будет именоваться площадью Интернационала. Наполеон хотел создать славу Франции и себе на крови других народов. Мы же, водружая на обломках колонны красный флаг, хотим равноправия и счастья для всех народов.

В это время рабочие начали спускаться с лесов. Все устремили глаза вверх. Посыпались шутки и остроты. Каждый хотел сказать напутственное слово колонне и ее создателю, Наполеону.

_{^{Посыпались шутки и остроты. Каждый хотел сказать напутственное слово колонне и ее создателю, Наполеону.}}

Канаты стали медленно натягиваться. Все вдруг затихли.

Восхищенный Кри-Кри увидел, как бронзовый император закачался. Еще минута — и заколебавшаяся в воздухе огромная колонна, потеряв равновесие, рухнула с треском, напоминавшим грохот орудия. Толпа шарахнулась в сторону, хотя ей не грозила никакая опасность. Раздалось многоголосое: «Ура!», «Да здравствует Коммуна!» Туча пыли поднялась с груды обломков.

Собравшиеся не хотели уйти, не унеся с собой на память хотя бы кусочек бронзы.

Кри-Кри, забыв о Луи, занялся поисками: он хотел обязательно принести что-нибудь на память своей подруге Мари.

Ему посчастливилось. Он нашел кусок лаврового венка Наполеона, блестевший, как чистое золото.