– Лад, – с неожиданной робостью проговорил Серега. – Можно мы с Маришей альбом посмотрим? Ну, тот, где Славка?..

– Смотрите, коль охота, – безучастно отозвалась Лада. – А я пойду еще вмажу. Захотите – присоединяйтесь.

Она пружинисто поднялась и в дверях бросила через плечо:

– Хули ты, сержант, языком метешь, что помелом. Серега вздрогнул, и это не укрылось от внимания Марины.

– И что я там забыла, у дяди твоего? – с усмешкой спросила Лада.

Они сидели на той же чистенькой кухне спустя ровно неделю после столь бурного знакомства и пили кофе.

– Ой, давай сходим, а? Тебе интересно будет, уверяю. Ты такого еще не видела.

– Знаешь, Маринка, мало найдется такого, чего бы я не видела. – Лада вздохнула.

Марина набрала в легкие воздуха, намереваясь, видимо, сказать что-то для себя важное, но так и не решилась, повторила:

– Такого точно не видела. Считай, что со мной в музей сходила. Или в кино…

Лада прищурилась.

– Что-то ты больно активно просишь. Колись давай.

– Я… ну, в общем, дядя – человек пожилой, нездоро-вый. Мне там очень тяжело… Не знаю, как объяснить. Увидишь – сама все поймешь. А я обязана заходить туда каждый день…

– Что значит «обязана»?

Марина замялась, невпопад отхлебнула кофе, закашлялась. Лада выжидательно смотрела на нее.

– Да я… Кроме меня родственников нет. Нужно приходить, уколы делать, готовить, убирать… А по субботам еще и стол готовить, гостей обслуживать. Это у него журфикс называется. Коллекционеры приходят, продавцы, покупатели.

– Ну и пусть себе приходят. Ты-то при чем?

– Понимаешь, он… ну, со странностями, что ли. Еще когда тетя была жива… А теперь совсем того… Везде грабители мерещатся, убийцы. Даже врач из поликлиники, техники жэковские – только в моем присутствии. Приходится подгадывать, с работы отпрашиваться. А уж на журфиксы… Есть такой Панов, профессор искусствоведения, и еще Секретаренко, он произведениями искусства торгует. Дядя обоих знает лет тридцать. Так вот, они к нему людей приводят, больше он никому не доверяет… Только он и им не доверяет, поэтому эти журфиксы без меня не проводит. Я когда зимой в гриппе валялась, так дядя меня по телефону чуть не съел.

– М-да, светлая личность… Послала бы его на хер, и всех делов.

– Дядя все-таки…

– Ага. Единственный, старый, больной и богатый. – Поймав на себе косой, настороженный взгляд Марины, добавила: – Да не тушуйся, подруга, дело-то житейское. «Мой дядя самых честных правил» и далее по тексту. – Настороженный взгляд Марины сменился удивленным. Лада хмыкнула. – Я ведь два курса Воронежского университета закончила, пока романтика в жопе не заиграла… Еще бы прописал тебя дядюшка любезный, прежде чем ласты склеить, так цены бы старому не было.

– Ты что, он скорее удавится! – с неожиданной силой отрезала Марина.

– Угу. Я так понимаю, что тебе исключительно для моральной поддержки понадобилась?

Марина опустила глаза, изучая узор кофейных опивок в пустой чашке.

– Ну ладно, выручу. Все равно на завтра дел никаких.

Остановились перед массивной дверью, под дубовой фанеровкой которой безошибочно угадывалось железо. Марина позвонила дважды, выдержала паузу, потом нажала кнопку еще три раза. За дверью трижды прокуковала кукушка.

– Кукушечка, кукушечка, скажи, сколько мне жить осталось, – вполголоса произнесла Лада.