Высокий и красивый Рожков смутился:

— Андрей Андреевич, вы преувеличиваете мои заслуги…

Громыко не был склонен к сантиментам и перешел к делу:

— Хочу предложить вам место заведующего секретариатом. Как вы отнесетесь?

— Почту за честь и впредь работать с вами, Андрей Андреевич!

Громыко не без удовольствия посмотрел на молодого человека:

— В ваши годы — это большое повышение. Так скоро и послом поедете.

Рожков хотел выйти, но остановился:

— Я только должен вас поставить в известность, Андрей Андреевич, относительно своих родителей. Они жили в Киеве, в сорок первом эвакуироваться не успели, оказались в оккупации. И я ничего не знаю об их судьбе. Я же работал в Нью-Йорке, поехать в Киев не мог. Писал старым знакомым, никто ничего не знает.

Стоявший рядом офицер госбезопасности предположил:

— Может, их угнали немцы, когда отступали?

— Так война кончилась. Они бы давно вернулись. Боюсь, они погибли.

— Не хороните родителей раньше времени, — остановил его Громыко. — Думаю, они найдутся.

Громыко приехал домой раньше обычного. Ужинать не захотел. Сказал жене:

— Прогуляемся. Устал.

Почувствовав настроение мужа, Лидия Дмитриевна оделась потеплее — все-таки январь, и они вышли. Уже стемнело. На улице никого не было.

Андрей Андреевич взял жену под руку, сказал:

— Сегодня арестовали Полину Семеновну Жемчужину.

Лидия Дмитриевна вздрогнула:

— Жену Молотова?

Громыко рассказал:

— Меня днем вызвали в ЦК и познакомили с документами политбюро. Министерство госбезопасности и Комиссия партийного контроля представили Сталину записку о «политически недостойном поведении» Жемчужиной.

— Так прямо и написано? — ужаснулась Лидия Дмитриевна.

— Предложили исключить ее из партии, — продолжал Андрей Андреевич. — Разбирали на политбюро.

— И Молотов был там?

Громыко кивнул.

— Что-то сказал в защиту жены?

Громыко качнул головой:

— Не посмел. При голосовании воздержался. А потом вернулся домой и написал покаянное письмо: «При голосовании в ЦК я воздержался, что признаю политически ошибочным. Я голосую за это решение ЦК, которое отвечает интересам партии и государства и учит правильному пониманию коммунистической партийности».

— И что теперь будет? — спросила Лидия Дмитриевна. — Он же всю жизнь любит Полину Семеновну! Других женщин для него нет и быть не может!

— Товарищ Сталин предупредил Молотова: «Тебе нужно разойтись с женой». Молотов вернулся домой, пересказал жене слова Сталина. Полина Семеновна ответила: «Раз это нужно для партии, значит, мы разойдемся». Собрала вещи и переехала к родственнице — это как бы развод с Молотовым. А сегодня ее арестовали.

Лидия Дмитриевна, понизив голос, произнесла:

— Представляешь себе, он теперь каждый день в своем лимузине с охраной будет проезжать мимо здания на Лубянке, где сидит его жена. Он — член политбюро. Его портреты носят на демонстрациях. А он даже жену спасти не в силах.

В ее глазах была тоска. Если уж сам Молотов не смог защитить жену, то что же ждет остальных?.. Андрей Андреевич, возможно, впервые в жизни не знал, что сказать. Он обнял ее и поцеловал.

В министерстве иностранных дел Молотов занимал целый этаж: зал заседаний с длинным столом, собственно кабинет и комната отдыха с ванной и кроватью. На столике в комнате отдыха стояли ваза с цветами, тарелочка с очищенными грецкими орехами и ваза с фруктами, которые несколько раз в неделю доставляли самолетом из южных республик.