Так, так! подлунного величия звездой

И сей Ничтожества был озарен объедок,

Парил умов надменных рой,

Цвела любовь... и напоследок

Повсюду смерть, повсюду прах

В печальных странника очах!

Лишь ты, Армида, красотою,

Над сей могилой вековою,

Природа-мать, лишь ты одна

Души магической полна!

Какою роскошью чудесной

Сей град развалин неизвестный

Повсюду богатит она!

Взгляните: этот столб, Гигант окаменелый,

Как в поле колос переспелый,

К земле он древнею склонился головой;

Но с ним, недвинутый годами,

Сосед, увенчанный цветами,

Гирляндой связан молодой;

Но с головы его маститой

Кудрей зеленых вьется рой,

И плащ из листьев шелковитый

Колышет ветр на нем лесной!

Вот столб другой: на дерн кудрявый,

Как труп он рухнулся безглавый;

Но по зияющим развалины рубцам

Играет свежий плющ и вьется мирт душистый,

И великана корень мшистый

Корзиной вешним стал цветам!

И вместо рухнувшей громады

Уж юный тополь нежит взгляды,

И тихо все... лишь соловей,

Как сердце, полное - то безнадежной муки,

То чудной радости - с густых его ветвей

Свои льет пламенные звуки...

Лишь посреди седых столбов,

Хаоса диких трав, обломков и цветов,

Вечерним золотом облитых,

Семейство ящериц от странника бежит,

И в камнях, зелени узорами обвитых,

Кустами дальними шумит!..

Иероглифы вековые,

Былого мира мавзолей!

Меж вами и душой моей,

Скажите, что за симпатия?

Нет! вы не мертвая Ничтожества строка:

Ваш прах - урок судьбы тщеславию потомков;

Живей ли гордый лавр сих дребезгов цветка?

О дайте ж, дайте для венка

Мне листьев с мертвых сих обломков!

Остатки Древности святой,

Когда безмолвно я над вами

Парю крылатою мечтой

Века сменяются веками,

Как волны моря, предо мной!

И с великанами былыми

Тогда я будто как с родными,

И неземного бытия

Призыв блаженный слышу я!

Но день погас, а я душою

К сим камням будто пригвожден,

И вот уж яхонтовой мглою

Оделся вечный небосклон.

По морю синего эфира,

Как челн мистического мира,

Царица ночи поплыла,

И на чудесные громады

Свои опаловые взгляды,

Сквозь тень лесную, навела.

Рубины звезд над нею блещут

И меж столбов седых трепещут;

И, будто движа их, встают

Из-под земли былого дети

И мертвый град свой узнают,

Паря во мгле тысячелетий...

Зверей и птиц ночных приют,

Давно минувшего зерцало,

Ничтожных дребезгов твоих

Для градов наших бы достало!

К обломкам гордых зданий сих,

О Альнаскары! приступите,

Свои им грезы расскажите,

Откройте им: богов земных

О чем тщеславие хлопочет?

Чего докучливый от них

Народов муравейник хочет?..

Ты прав, божественный певец:

Века веков лишь повторенье!

Сперва - свободы обольщенье,

Гремушки славы наконец;

За славой - роскоши потоки,

Богатства с золотым ярмом,

Потом - изящные пороки,

Глухое варварство потом!..

Это прекрасно! Энергия последних стихов удивительна!

Остальные элегии (между коими шестая весьма замечательна) заключают в себе недостатки и красоты, уже нами указанные: силу выражения, переходящую часто в надутость, яркость описания, затемненную иногда неточностию. Вообще главные достоинства "Фракийских элегий": блеск и энергия; главные недостатки: напыщенность и однообразие.