— А ты не путаешь? Он, конечно, не очень приятный человек, но…

— Путаю! — Криволапыч, негодуя, поднялся. — Хорошенькое дело! Сперва он бабахнул в меня из ружья, потом хотел раскопать нору этого жадюги-барсука, а потом чуть не задавил машиной!

Хочешь сказать, это всё случайно, да? Так совпало, да? Ха! Путаю!

Он снова лёг, сердито сопя.

Веган озабоченно оглянулся в комнату, где с присвистом похрапывал укрытый шерстяным одеялом Пекка.

— Оставайся у нас. Тут тебе бояться нечего. А днём Пекка разберётся, что к чему.

Но разбираться Виртанену пришлось гораздо раньше.

Не успел Криволапыч немного прийти в себя и утолить поистине зверский голод вегетарианским кормом, как во дворе заурчала машина.

Лис вспрыгнул на подоконник.

— Ярвинен!

Криволапыч снова потерял голову. Он закрутился по коридору, тыкаясь в двери ванной и туалета, а потом юркнул в комнату и забился под диван. Тут же раздался стук в дверь, и запахло свиньями.

Веган осторожно подёргал Пекку за руку. Тот открыл глаза, прислушался, подумал и стал выбираться из-под одеяла.

Ярвинену пришлось простоять на крыльце ещё минут десять, дожидаясь, когда хозяин дома найдёт свои тапочки, причешется и пересечёт, в общем-то, не длинный коридор.

— Привет, парень! — сказал продрогший на утреннем ветру Яри. — Мне тут, короче, поручили посокращать енотовидных. Вот бумаженция от инспектора.

Он вынул из кармана и протянул Пекке мятый листок.

Виртанен молча взял справку и минут пять её внимательно читал, хотя там было всего четыре предложения, включая надпись на печати.

— Всё верно, — сказал Пекка, возвращая справку. — Только я не понял, почему вы приехали ко мне?

На самом деле Пекка всё давно сообразил. Ведь он заметил, как енотовидная собака шмыгнула под диван, но не показал виду.

— Ты, видать, тока ща проснулся, — ответил Ярвинен, постукивая от холода зубами, — вот и плохо соображаешь. Енотовидку сюда давай! Давай сюда разносителя бешенства!

Заметив, что Пекка по-прежнему не спешит выполнять его просьбу, Ярвинен решил сменить тон.

— Да ты не боись, я её не больно уколю и готов блин!

— И всё же я не понял, — сказал Пекка. — Почему вы решили, что она тут?

В конце концов улыбка покинула лицо Яри, и от этого, как ни странно, он стал выглядеть чуть приличней.

— Как почему? Её следы где кончаются? Тута! У крыльца. Вишь? — Он согнулся знаком вопроса и ткнул пальцем в землю. — Вишь? — Повторил он.

Пекка не дал себе труда не только нагнуться, но даже сойти с крыльца.

— Если вы немедленно не уберётесь, я сообщу в полицию, что вы — браконьер.

— Чего? — От удивления Яри забыл распрямиться и несколько секунд смотрел на Пекку снизу вверх. Он, казалось, и не знал такого слова «браконьер».

Ярвинен медленно принял вертикальное положение.

— Докажь сперва.

— У нашего Общества защиты животных есть все основания полагать, что это именно вы в прошлом году убили лису и нескольких лисят на поле Кархунена.

Яри с полминуты смотрел бессмысленными глазами на краеведа.

— Значит, не приведёшь? — сказал он.

— До свидания. Желаю хорошего дня, — с этими с одной стороны добрыми, а с другой обидными для собеседника словами Пекка исчез за дверью и закрыл её на крючок. Это случилось впервые за всё время существования маленькой деревни.

Яри ещё несколько минут непонятно зачем топтался у крыльца. Потом сел в машину и уехал.

Утренний воздух сразу заметно посвежел.