Проживи Рузвельт хотя бы весь свой последний срок — мир, возможно, был бы совсем иным, без «холодной войны» и открытого противостояния сверхдержав.

Рузвельт, не скрывая, симпатизировал Сталину, а Сталин — Рузвельту. Вчерашние союзники всегда нашли бы возможность договориться, тем более, как писалось еще в Большой советской энцик-лопедии, FDR был «убежденным сторонником сохранения и укрепления сотрудничества между СССР и США в послевоенный период». В отличие от нового президента Гарри Трумэна, который с ходу сбросил атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, и принялся шантажировать Москву прекращениями поставок по ленд-лизу.

Словом, у Рузвельта нам есть чему поучиться. Недаром Путин не единожды демонстрировал, что во многом является его последователем. В послании Федеральному Собранию 2006 года он даже впрямую процитировал Рузвельта — насчет того, что надо наступать на больные мозоли «тех, кто старается достичь высокого положения или богатства… за счет общего блага». А потом добавил: «Хорошие слова. Жалко только, что не я их придумал».

И на эпохальной мюнхенской конференции по вопросам политики и безопасности в феврале 2007-го Путин тоже апеллировал к Рузвельту. А его помощник Владислав Сурков, не без оснований считающийся главным идеологом Кремля, вообще выступил с программной речью в МГИМО во время празднования 125-летия FDR, сказав, в частности: «Если в XX веке Рузвельт был нашим военным союзником, то в XXI веке он становится нашим идеологическим союзником».

Скептики посчитали тогда, что исторические эти аналогии даются специально, дабы подготовить общество к третьему сроку Путина. И что в итоге?

Многие шаги Путина в бытность его президентом очень схожи с рузвельтовскими. Это касается не одного только похода на олигархов, но и возрождения роли государства во всех сферах: административной, социальной и экономической реформ, выбора в качестве приоритета улучшения уровня и качества жизни, борьбы с бедностью.

Здоровый прагматизм и опора на национальные интересы — вот базовые принципы, которые роднят двух президентов.

Подобно Рузвельту, Путин тоже был вынужден во имя общего блага отойти от считавшихся незыблемыми демократических устоев, например, наведение порядка (скажем мягко) в СМИ. Но ведь

Рузвельт, о чем мало кто вспоминает, вообще ввел цензуру и закрыл 33 оппозиционные газеты. А в годы войны принудительно депортировал японцев и немцев с американскими паспортами в карманах; при том что были они точно такими же полноценными гражданами, как потомки пионеров или негритянских рабов; да и конституцию, определяющую равные права, никто, вроде, не отменял.

Для наглядности мы даже составили таблицу путинско-рузвель-товских аналогий. Слишком много объединяет этих людей, даром что разделены они целой эпохой.

И самое, пожалуй, главное — это доверие людей. Да, у Путина, как и у Рузвельта, были и ошибки, и просчеты. Россия не сумела в полной мере воспользоваться пролившимся на нее золотым дождем. Не была побеждена коррупция.

И тем не менее, в России нет второго Путина; человека, которому верило бы подавляющее большинство. Социологические опросы показывают, что даже с приходом кризиса рейтинг его изменился не сильно.

Путин, как и Рузвельт, исповедует политику здорового прагматизма и национального эгоизма — хорошо все, что хорошо для России.

Но вот, что примечательно — этот же принцип исповедовали и все остальные люди, независимо от эпохи и места проживания, сумевшие вывести свои страны из кризиса. У нас, кстати, таких тоже было немало.

Николай I и его министр финансов граф Канкрин. Александр III и Сергей Юльевич Витте. Красный Бриллиант-Раскольников. Советский министр финансов Зверев.

Кое о ком мы уже рассказывали, но наша книга была бы неполной без краткого экскурса в историю российских побед над кризисом.