Но тут у Саши силы внезапно кончились, и пришлось его немедленно уложить спать в схроне, вымазанном хомячьим дерьмом.

– Я думаю, он проспится к тому времени, как ему «пирамидку» назад нести.

– Кто будет пробовать? – Стоя в двух шахах от стены, Малахов держал на ладони «пирамидку» и смотрел на товарищей.

– Пусть Журавлев, он все равно пьяный, – серьезно предложил Байкалов.

– Я не пьяный, я под таблеткой. Просто во мне есть алкоголь. И я пил ради дела! Так что, теперь меня на смерть посылать?

– Мальчики, я могу процитировать одного из вас: вы уроды! – Клава взяла у Вадима «пирамидку», подошла к стенке и сделала движение, как будто хотела стереть ее с помощью ластика. Ей это удалось. С тихим шорохом стена растаяла, и все увидели, как в темноте подворотни стоит «Сталкер», сияя габаритными огнями.

– И аккумулятор не сел, во как! – удивился Андрей.

– Андрюша, холодный термояд не расходуется за пару дней. Он и за пару лет не расходуется, – с гордостью сказала Клава. – Ну что, мальчики, по местам?

– Дорогой Реяд, – маслинные глаза шейха глянули на секретаря властно и с любовью. – Прикажи подготовить мой самолет. Я лечу.

– Господин летит… – Реяд, никогда не позволявший себе переспросить, сейчас просто изумился и смутился. – Вы хотите лично присутствовать?

– Да, хочу, тебя это удивляет? – Шейх был недоволен тем, что секретарь сомневается, что понял хозяина, но, с другой стороны, был рад произведенному эффекту.

– Я просто сожалею, что не узнал о решении господина раньше. Мы бы подняли ставки и цену за участие. Да простит меня господин за мою недальновидность.

– Прощен, – милостиво ответил Абдуль. – Не все в нашей жизни меряется деньгами. Есть и вечные ценности – слава, роскошь, рабы и женщины. Вот ты, Реяд, мой верный секретарь и товарищ, ты богаче многих в этом мире, не спорь, я знаю, но ты не можешь иметь ни славы, ни роскоши, сколько бы у тебя ни было денег. Это могу себе позволить только я. В том размере, в каком хочу. Что мне жалкие потуги лондонских евреев – яхты, виллы, футбольные команды? Что они понимают в славе и роскоши? Кто из них может честно, не жульничая, выйти в свет с гаремом? Никто. Кто из них может летать на таком самолете, как я? Никто. Купить могут многие, и даже, ну, я не очень верю, но пусть, могут отделать этот самолет дороже, чем это могу себе позволить я. Но кто из них может пользоваться всем этим открыто? Никто. Так что отдай приказ, пусть готовят.

– Господин прикажет связаться с русскими? Где господин желает приземлиться? Там, где все остальные гости?

– Как у русских называется их главная площадь?

– Извините, господин, я понимаю, о чем вы, но боюсь, тогда нам придется лететь на маленьком самолете. А я, да простит меня господин, подумал о вашем новом эйрбасе. Там только неделю назад закончили отделку женской половины. Ну и конечно, никто в мире не может даже мечтать о том комфорте.

– Ты хочешь сказать, что я буду приземляться там же, где и все? – На лице шейха мелькнуло недовольство.

– Но только там и смогут увидеть ваше величие, господин. – Реяд опустил глаза и втянул голову в плечи. Сейчас она или слетит, или озолотится.

– Хм, ты прав. – У секретаря отлегло от сердца. – И пусть доставят мой лимузин.

Тут у Реяда опять появилось нехорошее пугающее сомнение, но переспросить он себе не позволил. Выбрать из доброй сотни лимузинов именно тот, который сегодня по нраву хозяину, – задача не из легких, но на то он и секретарь, что должен предугадывать.