Чудовище взвыло. От его вопля у зрителей волосы встали дыбом. Курум выл не только в звуковом диапазоне. Обертона на инфра– и ультразвуках обычно вгоняли соперника в ужас и парализовали волю. Но сейчас, когда зрители, отделенные стеклянной стеной, были абсолютно уверены в своей безопасности, это привело их в восторг.

Курум зрителей не видел и не воспринимал как реальность. Реальностью был человек перед ним, добыча. Инстинкты подсказывали зверю, что это не совсем человек, но не убивать он не мог. Потому что именно этот человек помешал куруму доесть такую вкусную гору мяса, которую он только что добыл. Убитые дизайнеры валялись чуть в стороне и поблескивали в свете слепящих прожекторов влажными сизыми внутренностями.

Крик курума дошел до высшей точки. Зверь опять ринулся на Тимура, теперь высоко задирая хвост, на который он не мог опереться. Прыжок получился не очень ловким, и чудовище плюхнулось брюхом на пол в надежде задавить человека. Но Тимура там уже не оказалось. Он перекатился по полу и полоснул курума по спине обухом клинка, раздирая прочную, как у крокодила, шкуру металлическими зазубринами. Оружие не принесло особого вреда зверю, но разозлило его еще сильнее. Неожиданно курум завертелся на месте, как собака, гоняющаяся за своим хвостом, и в этом диком волчке успел достать Тимура. Удар отбросил Рымжанова к краю сцены. Он лежал и не спешил подниматься на ноги. Это сбило курума с толку. Он, думая, что надоедливый противник убит, решил вернуться к еде.

Зрители, недовольные остановкой боя, засвистели, заулюлюкали. На сцену полетели бокалы из-под шампанского, в изобилии разносимого слугами, и со звоном разбивались о разделительное стекло.

И тут зал затих. В этой тишине, жуткой своей неожиданностью, раздался женский вопль. Истошный, вибрирующий, как кровельное железо на ураганном ветру. Все взоры были устремлены туда, где лежал Тимур.

– Гера, можешь дать картинку детальнее?

– Вадим, это же через три слоя бетона, и так на пределе техники, – ответил Тельбиз.

– Что система рекомендует? – спросил Малахов, хотя и сам прекрасно видел предикативные данные главного компьютера Центра.

– Не знаю, что она может разумного предложить, но если… – Тут Герман замялся. – Подлет дрона к вам около двух минут. Пустим его впереди вас?

– Хорошая мысль. Давай!

Вадим понимал, что ворваться прямо сейчас в помещение с вооруженной охраной – идея авантюрная и опасная.

Время до прилета дрона тянулось как улитка по шоссе – медленно и тревожно. Гера, понимая это, дал на коммуникаторы друзей картинку с главной камеры приближающегося разведчика. Дрон прошел над периметром, под ним промелькнули трупы охраны, свежеуложенный газон, дырка в стене. В помещении полет был настолько завораживающий, что у Байкалова даже закружилась голова от мелькающих стен, лестниц, углов и дверей. Когда Дмитрий увидел самого себя, то в голове промелькнула мысль, что выглядит он не совсем по-геройски. Скорее, как пляжник в темных очках.

Дрон застыл и ждал того момента, когда Вадим осторожно приоткроет дверь. Робот юркнул в следующий отсек и на некоторое время завис напротив двери, за которой сидела охрана. Потом он повернул и подплыл к помещению с пленником. В железной закрытой на засов двери было небольшое зарешеченное окошко. Переключив оптику, дрон дал изображение из камеры. Внутри на железной койке сидел генерал Лазненко. Качества картинки было достаточно, чтобы понять, что заключение никак не сказалось на его моральном состоянии. Лазненко немедленно понял и назначение дрона, и кто его запустил. Генерал жестами показал, что напротив, в помещении охраны, находятся пять человек.