Братья Александр и Петр

…С ним мы выросли, с ним мы сроднились. С ним и после были вместе до тех пор, пока судьба не разбросала нас по тюрьмам и ссылкам.

Содружество и совместное развитие двух братьев Кропоткиных — особое явление. Его аналогом можно считать союз братьев фон Гумбольдт — Александра и Вильгельма, которые стали великими учеными, первый в естественных науках, второй в гуманитарных, и на всю жизнь сохранили не просто дружеские отношения, но истинное духовное единство. У Кропоткиных было сложнее.

Александр был старше Петра на 16 месяцев. И он, естественно, был ведущим в их отношениях на первых порах. Но их интересы и пристрастия удивительно совпадали. Оба они испытали влияния их рано умершей матери, артистичной и художественно одаренной. И не только ее — их дед по отцовской линии Петр Николаевич, выйдя в отставку всего лишь поручиком, занялся хозяйством в поместье Урусове Рязанской губернии, расположенном на холме, среди роскошных полей, лугов и тенистых лесов, пересеченных извилистой речкой. Туда он привез молодую жену, княжну Гагарину, брат которой был женат на знаменитой крепостной актрисе Семеновой, основательнице драматической школы в России. Брат отца Дмитрий Петрович Кропоткин писал стихи; некоторые из них вошли в издание Смирдина «Сто русских литераторов». Даже отец братьев, чрезмерно увлеченный военной службой, был не совсем чужд искусству — содержал у себя крепостной оркестр.

В возрасте пятнадцати — семнадцати лет они обсуждали в письмах друг к другу проблемы возникновения и формирования научного знания, вопросы строения Вселенной, происхождения Земли и жизни на ней, эволюции жизни вообще и человеческого общества, в частности развития различных форм общественной жизни, роли разных религий в жизни людей. Необъятно число тем, которые затрагивали в своей переписке юные Кропоткины. В основе их, конечно, лежали впечатления о прочитанных книгах.

В 1857 году, когда Петру шел всего лишь пятнадцатый год, он увлекается Вольтером, читает взахлеб его «Философский словарь», берется за переводы некоторых статей, в том числе запрещенных цензурой, а о «Критике чистого разума» Иммануила Канта восторженно отзывается в письме брату: «Что за чудная книга! Я до сих пор не читал ничего подобного… Что за прелесть!» Хотя признается, что многие страницы давались ему с большим трудом. Александр руководил чтением младшего брата и выводил эпистолярные беседы с ним на серьезнейшие темы: научные и общественно-политические.

После того как Александр поступил в Московский кадетский корпус, а Петр уехал в Петербург в Пажеский корпус, их встречи становятся редкими и общение братьев теперь поддерживается только перепиской, но она удивительно регулярна, а главное, содержательна и серьезна, несмотря на юный возраст корреспондентов.

Они были неразлучны, пока жили в особняках пречистенских переулков, в калужском имении Никольском, учились в Первой московской гимназии. Вместе они с помощью домашних учителей — Николая Смирнова и сменившего его студента-медика Николая Павлова — впервые вступили в храм великой русской литературы, познакомились с творениями Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Грибоедова. Студенты давали им читать стихи великих поэтов, запрещенные цензурой. Дело доходило и до статей политэмигранта Герцена, стихов его друга Николая Огарева. Вдохновленные прочитанным братья начинали сами сочинять: рассказы, стихи, критические статьи. В 1856–1857 годах Петр написал для домашнего журнала «Временник» повести под названиями «Наши соседи», «Воспитанница», «Не все бывает, как мы хотим», «Неверность» и еще несколько повестей и рассказов, переведенных братьями с французского и немецкого.