В медицинской энциклопедии 1985 года выпуска о лесбиянках вообще не упоминалось, только вскользь о гомосексуализме вообще. Амнезии было посвящено от силы строк пять.

А что, если Кросс – транссексуал? То есть был такой женщиной, которая всю жизнь ощущала себя мужчиной. Или наоборот, он был мужчиной, но сделал операцию по перемене пола и превратился в женщину? Но тогда бы он женщиной себя и ощущал. Или нет?

О транссексуалах энциклопедия так же стыдливо умалчивала. Похоже, придется идти на поклон к Зайцеву.

Как ни пыталась я убедить себя, что все это чушь и не более чем совпадение, общаться с Кроссом совершенно не хотелось. По счастью, торт бабки Ларисы разве что не лез у меня из ушей, так что есть мне не хотелось. Я запаслась пакетом сока и тарелкой слив и до самого вечера ни разу больше не зашла на кухню. Спать легла рано, и ничего мне в эту ночь не снилось.

- Не знаю, как это вышло, но мы ее потеряли.

- Не понял? – привстал с кресла Епихарий.

- А чего тут не понимать? Она вышла из подъезда, шарик и до этого прыгал, а тут просто взбесился. Девка на скамейку села, мы за ней следили из-за деревьев. А потом… Ничего не понимаю. Она просто исчезла. Только что была на скамейке – и вдруг никого нет. Но мимо нас никто не проходил, это точно. Как сквозь землю провалилась.

- Так, может, обратно в подъезд зашла?

- Мы тоже так подумали. До самого вечера ждали, но она не вышла. И шарик – ничего, словно умер. Что делать-то?

- Не знаю! – Епихарий яростно смял в руке сигарету, которую собирался закурить. – Хочу тебе сказать, что никогда ничего подобного со мной не случалось. Бывали, конечно, накладки, неудачи, но таких…

- По-твоему, все из-за меня?

- Не надо лезть в бутылку! Я, кажется, не сказал, что все из-за тебя. Я просто сказал, что такого неудачного колдовства за всю мою практику еще не было. Словно Властелин от нас отвернулся.

- Ты намекаешь?..

- Другие твои ученики справились лучше?

- Другие мои ученики выбрали для начала задачку попроще. И без такой откровенной для себя выгоды. Сначала надо научиться теоретической магии, абстрактной, а потом уже за выгодой гнаться.

- Ты мог бы сказать об этом и раньше.

- В принципе, да. Но я не привык ограничивать свободу учеников. Это не в моих правилах. И Властелин не одобряет. Тем более, все вполне могло и получиться.

- Если бы не твой Венцеслав! Но как он узнал?

- Он был таким же магом и таким же рабом нашего хозяина, как и мы. Хотя и не догадывался об этом. Или не хотел догадываться. Так или иначе, ему было кое-что открыто. По правде, он был намного способнее меня. Но и гораздо тщеславнее. Даже имя себе выбрал такое – Венец Славы. За что себя люблю, так это за красоту и за скромность. Он не считал себя кому-то обязанным за свои способности: мол, это все от природы. Биоэнергетика. Атеист хренов! Я-то быстро разобрался, что к чему, а главное, от чего. Вернее, от кого. И на чью сторону разумнее стать. А он… Мнил себя бескорыстным спасителем человечества. Денег никогда не требовал, брал, только если клиенты сами пихали. Но славой и благодарностью упивался, ты себе не представляешь, как. В буквальном смысле пил их, как воду, жить без этого не мог. Скажи, вы с ним никак не могли пересечься? Вспомни.

- Нет, никак. Во всяком случае, думаю, что нет.

- Ладно, допустим. Боюсь, мы уже не узнаем, как он мог что-то пронюхать о наших делах. Да и не так уж это и важно.

Епихарий встал с кресла, подошел к окну, посмотрел на светящиеся окна дома напротив.

- Лучше скажи, вы хорошо рассмотрели эту девку?

- Нет, к сожалению. Лица было практически не видно, а подойти ближе мы не могли. Она невысокая, максимум метр шестьдесят, среднего такого сложения, не худая и не толстая. Волосы рыжеватые, немного вьющиеся, примерно до плеч, без всякой прически.