– Ну... Можно сказать... Я имею в виду... – Думери замолчал.

– Ближе к делу, Думери‑из‑Гавани, – прогремела Алдагон. – Иначе гнев возьмет во мне верх над честью.

– Я пытался... – У Думери перехватило дыхание. – Я... я освободил этого черного птенца, потому что пытался его украсть.

– Украсть Пиша? – удивилась Алдагон. – Но зачем?

– Я хотел украсть его и самку, то есть пару, которая могла дать потомство, и основать собственную ферму. – Думери почувствовал, что вот‑вот заплачет. Слезы ему сдержать удалось, зато слова хлынули потоком: – Я не хотел причинять им вреда, не хотел ломать им крылья, я считаю, это жестоко, я был бы с ними добр и...

– Мир тебе, отрок, не бойся меня, – прервала его Алдагон.

Думери проглотил слюну, взял себя в руки.

– Извините.

– Отрок, не за что тебе извиняться. Думаешь, я не понимаю, какой ужас вызывает у тебя один мой вид? Как могу ожидать, что ребенок может без страха говорить со мной, если взрослые дрожат как лист на ветру? Ты видел ферму, на которой с драконами обращаются хуже, чем со скотом, ты ничего не знаешь о драконах, так не думай, что я рассержусь на тебя за то, что желаешь разводить драконов, словно коров.

Думери вновь сглотнул слюну, попытался улыбнуться.

– Так‑то лучше, отрок. А теперь расскажи мне, что делают с этими малышками, которых разводят на ферме добрых двести лет? И что собирался делать с ними ты?

– Кровь, – вырвалось у Думери. Алдагон непонимающе смотрела на него.

– Драконья кровь, – пояснил Думери.

– Я и так поняла, что речь идет не о куриной крови, – бросила Алдагон. – И не о рыбьем жире. Зачем им драконья кровь?

– Для магии. Чародеи пользуются ею в своих заклинаниях.

Алдагон нахмурилась.

– Правда? Неужели пользуются?

Думери кивнул.

– Думаю, что да. Я хотел стать чародеем, но вообще‑то это секрет. Чтобы что‑то знать наверняка, надо стать учеником, а потом вступить в Гильдию чародеев и поклясться никому ничего не говорить. Так что доподлинно известно об этом только чародеям. В ученики никто из чародеев меня не взял. А потом я увидел Кеншера, продававшего драконью кровь одному магу. Маги готовы заплатить за нее любую цену, вот я и подумал...

– Ты подумал, что сможешь отомстить, – закончила за него Алдагон.

Думери опять кивнул, на этот раз залившись краской стыда.

– Мальчик, в твоем возрасте подобные устремления вполне естественны, так что стыдиться тебе нечего. Я не вижу ничего плохого в том, что ты пытался спасти... нет, так ты хотел украсть Пиша и самку?

Вновь Думери кивнул.

– Меня и здесь не взяли в ученики.

– И не продали тебе самца и самку?

– Нет, не продали, – подтвердил Думери.

– А почему? – полюбопытствовала Алдагон.

– Потому что они боятся конкуренции. Второй драконьей фермы в мире нет.

– Это правда? – Алдагон пристально смотрела на Думери.

Думери в какой уж раз кивнул.

– Они выпускают из молодых драконов кровь и продают ее? – спросила Алдагон и продолжила, не дожидаясь ответа: – Что ж, наверное, это один из компонентов заклинаний чародеев. Помнится, они требовали слезы девственницы, черепа ящериц, волосы неродившегося ребенка и много еще чего. Говорят, что драконы своим появлением на свет обязаны магии, хотя, видят боги, во мне нет ничего магического, иначе я не смогла бы жить так близко от Камня Ворлоков.