— Месье? Prend pitie. Par la grace de Dieu, aidez-moi![96]

   Шепот умирающего вдруг усилился и прогнал эйфорию. Одной рукой француз обхватил древко стрелы, другую в мольбе протягивал к своему палачу. В уголках его губ пузырилась ярко-розовая слюна. Вид крови заставил Джека вспомнить о красной кайме на лезвии ножа Сегунки, и ноги сами понесли его к превращенной мерзавцами в пыточную пещере.

   Могавк висел там, вздернутый за ноги. Такой же сизый, как освежеванный им когда-то медведь.

   — Ате! — закричал Джек, обхватывая тело друга и приподнимая, чтобы обрезать ремни. Опустив Ате на пол, он содрогнулся, увидев красный, сочащийся кровью надрез, обегавший его бритый череп. Могавк был недвижен, и Джек испугался, не ушел ли он в ту страну, где уже не чувствуют боли.

   — Ате! Ате!

   Он бросился в угол, где стояло берестяное ведерко с водой. Омытый надрез опять закровоточил, пришлось обернуть его куском оленьей шкуры, и, как только это было проделано, ирокез открыл глаза.

   — Дагановеда?

   Он закашлялся и попытался сесть.

   — Лежи! — Джек попробовал уложить его, но могавк не позволил.

   — Этот пес хотел… хотел… — Ате поднял руку и обвел пальцем вокруг головы. — Потом услышал выстрел… и сказал, что вернется. — Он с тревогой схватил Джека за руку. — Где этот пес?

   — Сбежал.

   — А остальные?

   — Мертвы. Думаю, все.

   — Ты убил их, Дагановеда? Ты убил… всех?

   Джек съежился, обхватив руками колени. Только теперь он понял, насколько устал. Еще на равнинах Авраама ему сказали, что к убийству привыкнуть нельзя. Два разных человека. Они были правы.

   — Да.

   Какое-то время они сидели, уставившись в пустоту. Затем Ате встрепенулся, встал на колени. Наклонившись, он выдернул из-за пояса друга второй томагавк.

   — Абенаки. Он может вернуться.

   — Не стоит сейчас идти за ним. Ты ведь ранен.

   — Это? — Индеец ткнул в свою голову, вновь обретая прежнее высокомерие. — Я и в худшем виде могу постоять за себя.

   Затянув повязку потуже, он поднялся на ноги, пошатнулся, но упрямо двинулся к выходу. Джек без особой охоты побрел за ним.

   Раненый француз умудрился проползти шагов десять и замер в сугробе, окрашивая его своей кровью. Он еще дышал.

   Когда Ате склонился к нему, Джек сказал:

   — Там, наверху, есть еще один. Я не уверен, что прикончил его. Пойду посмотрю.

   Выбравшись из каньона, Джек нагнулся и его вывернуло наизнанку. Вытерев рот, он пошел дальше, дошел до тела первого траппера, но мог бы и не ходить — тот был мертв. Да, подумалось вдруг ему, сегодня спектакль закончить не получилось. Но по крайней мере в соответствии с сюжетом трагедии удалось завалить сцену телами.

   Ате вернулся после полудня.

   — Этот проклятый койот, абенаки, сумел убежать, — сказал он, ставя лыжи к стене. — Его след ведет на восток, в деревню Святого Франциска. Но он пришел не оттуда.

   — Разве?

   Джек подбросил еще одно полено в огонь. Его до сих пор колотило.

   — Нет. Он пришел с канадцами.