— Нет, сэр, — пробормотала она еле слышно. — Я… я… просто пыталась вспомнить, какой эль вы заказали.

   — Ну конечно же крепкий, миссис Тригоннинг. Не думаете же вы, что я способен оскорбить гостей слабым пивом?

   — Нет, сэр. Я так не думаю, сэр.

   — Вот и прекрасно. Тогда будьте любезны, займитесь делом. Вас ждут.

   Морвенна неуклюже поклонилась и отошла в темноту. Крестер присел перед Джеком, деловито потрогал узлы, потом уставился на пол и замер.

   — Крошки, отец.

   — Крошки? — переспросил, всматриваясь, Дункан.

   — И… — Мальчишка прищурился. — И изюмина, сэр.

   — Изюмина?

   Морвенна похолодела. Она уже наполняла второй кувшин.

   — Изюмина, — повторил Дункан. — Мне кажется, мы только что ели что-то с изюмом, не так ли, Крестер?

   — Да, отец. Булочки. Вы еще заметили, что они пересушены.

   — Действительно. Да. А разве я не говорил… нет, разве я не приказывал, чтобы этого негодяя никто не кормил?

   — Приказывали, отец.

   — Так, — произнес Дункан Абсолют, и его голос задрожал. — Оказывается, мне здесь не подчиняются.

   Второй кувшин был наполнен. Морвенна уже разгибалась, когда Дункан ее пнул. Его шатнуло, удар получился не сильным, однако женщина охнула и покачнулась, едва сумев удержать кувшины в руках.

   — Оставь ее, — закричал Джек.

   И получил оплеуху.

   — Неси гостям пиво, непокорная баба, — промычал злобно Дункан.

   Он вновь примерился пнуть ослушницу, но промахнулся, и Морвенна, опечаленно оглянувшись на Джека, ушла. Она ничем не могла помочь ему. Совершенно ничем. Напротив, еевмешательство лишь еще пуще разъярило бы старого самодура.

   — А теперь ты, ублюдок! — Столь ласково Дункан обращался исключительно к Джеку. — Так ты, значит, хотел сбежать с бунтовщиками в Пензанс? Чтобы обесчестить род Абсолютов еще больше, чем твой отец, соблазнивший твою мать? Что ж, у меня есть свои способы тебя урезонить. Их пять, и каждый, поверь мне, надежен.

   Он потряс кулаком, демонстрируя розги. Свежие, гибкие, срезанные в молодой березовой рощице. Братец постарался на совесть, подумал с горечь Джек.

   — Разверни его, Крестер, — велел добрый дядюшка, кладя пучок прутьев на бочку. — Разверни его и держи крепко.

   Как ни странно, братец не шевельнулся.

   — Отец, позвольте напомнить вам о том, что вы мне обещали.

   — Обещал? — проревел Дункан. — Делай, что сказано, сын, иначе не поздоровится и тебе.

   Крестер, однако, не двинулся с места, и в душе Джека всколыхнулась надежда. Настроение старого идиота менялось сто раз на дню, и его гнев сейчас вполне мог хлынуть в новое русло.

   — Но я, отец мой, всего лишь забочусь о вас. Зачем вам утруждать себя, когда наверху ждут друзья и добрый эль, хорошо утоляющий жажду? Позвольте, я накажу его сам.

   Дункан облизнулся, и на лице его заиграла улыбка.

   — Я обещал тебе это?

   — Да, отец, обещали.

   — Что ж, я умею держать обещания, сын. Я — Абсолют, а сегодняшний день особенно знаменателен для Абсолютов.