И труба была пуста.

Последнее подозрение капитана Петруничева относилось к двери. Двери в однокомнатной квартирке было две. Первая входная, из коридора, общего для общежития малосемейных «Трикотажницы», и вторая — из крохотулечного тамбура — в собственно квартирку. Она и вызвала пристальное внимание капитана.

Встав на стул, капитан легко дотянулся до верхнего края приоткрытой двери, провел ладонью — сочувствовал неровность, привстал на цыпочки и увидел тонкую полоску жести по верху ДВП. Поддев ее перочинным ножом он легко вынул тайник, представлявший собой небольшой контейнер в виде жестяного тайника. Контейнер не был запаян и раскрывался довольно просто.

Педантично опустившись на пол, сев на стул, придвинутый к высокому журнальному / он же обеденный, он же "письменный"/столику, он отогнул полоску жести. Изнутри к жести была приклеена полоска черного бархата. Когда бархат, словно лепесток черной розы, раскрылся на журнальном столике, на нем словно из небытия проявился большой перстень желтого металла/предположительно — золота/ с крупным прозрачным канем /предположительно брильянтом/.

Капитан провел простой тест, повернул камень так, чтобы в нем отражалась лампа — свисавшая с потолка. Наклонив перстень так, чтобы отражение лампы стало явственным, он убедился, что изображение не искажено.

— Значится, так и запишем, Сережа, — спокойно, словно каждый день в не-большом городке Рудный капитан Петруничев находил крупные алмазы, бросил он Деркачу, — перстень желтого металла с прозрачным камнем, — он еще раз задумался, — предположительно — алмазом.

Два фабричных технолога восхищенно ахнули.

Такое приключение выдалось в их мало заполненной событиями жизни впервые.

— Пальчики на перстне и камне потом проверит Людмила Викторовна. заметил Петруничев, заботливо укладывая перстень в прозрачный пластиковый пакетик. — А пока могу сказать одно, — вещица очень дорогая.

— Ох, Людк, ну удивила! А такая тихоня с виду, — выдохнула одна из понятых, краснощекая, несмотря на поздний час и отпаханную на фабрике смену, дама лет сорока, с восхищением следя за каждым движением капитана.

— Обыкновенное дело, дама, — приветливо улыбнулся белозубой улыбкой капитан Петруничев, — даже у бедного человека может быть хоть одна дорогая вещь. Скажемте, семейная реликвия. Вот если бы я нашел здесь килограмм перстней, тогда конечно, можно удивляться.

— А что ж она его прятала-то? Если не ворованная вещь?

— Разные причины могут быть. И замки тут хлипкие, и народ разный бывает. Я имею в виду, конечно, не фабричных, а проезжих. Береженого Бог бережет.

— А с другой стороны, конечно, — прервала вторая, востроносенькая блондинка с золотой фиксой на переднем зубе. — Два перстня таких большие враз не нацепишь.

— Что значит, два? — насторожился Петруничев. — Тут всего один.

— Так второй, на этот похожий, она всегда на руке носила, не снимая

— Такой же?

— Как близнец. Желтого, как вы сказали, металла. И камушек прозрачный. Выглядел дешево. Рублей на 400.

— А этому — цены нет…

10 августа 1998 г. Версии 1–2

Получив обещание полной поддержки от командира дивизии, подразделения которой дислоцировались в окрестностях города Рудный, а также молчаливого лейтенанта из особого отдела дивизии в помощь, Лукич за сутки, без сна, проделал огромную работу, имея "на руках" всего ничего — данные, полученные от Конюховой на основе анализа остатков мочи под камнем, скрытой от мелкого дождя, — группу крови и биохимические данные.