Алекс остановился возле двери, возвышаясь над остальными, Криспин оглядывался на меня, как ребенок, которого слишком рано уводят с ярмарки. Боже, пожалуйста, только не опять.

– Возможно, это не вампирская сила. Ее зов был вызовом доминантной тигрицы, королевы. Молодые самцы, которые никогда раньше не спаривались, наиболее восприимчивы к нему. Они увлечены ею, пока она не сделает окончательного выбора. Когда она отдает предпочтение кому‑то одному, остальные будто освобождаются от власти ее феромонов, которые приходят к нормальному уровню.

– Я никогда не слышала о таком, – заметила я.

– Все тигры, с которыми я был знаком, выжившие после нападения, а на них эти законы не распространяются – объяснил Ричард.

Джамиль и Шанг‑Да согласно кивнули.

– Они не прирожденные тигры. Большинство Королев просто убивают тех вертигров, кто осмелится привести в клан человека, не получив их согласия. Предполагается, что вступление в клан – великий дар, если ты не был рожден вертигром.

– Вот уж спасибочки, – пробурчала я.

– Если вы и правда послали зов случайно, Анита, это может снова повториться. Это как любое неосознанное действие. Это случается, когда королева вступает во владение своей силой. Иногда это приходит вместе с половой зрелостью, но чаще где‑то после двадцати. Вы как раз в нужном диапазоне.

– Я на самом деле старше, чем кажусь, – заметила я.

– Не на много, – парировал он.

Криспин слегка высвободился от хватки Алекса. Не столько из‑за того, что хотел это сделать, скорее просто не понимая, что творит.

– Мне почти тридцать, – объяснила я.

– Вы действительно выглядите моложе. Я дал бы вам не больше двадцати пяти.

Я пожала плечами.

– Хорошие гены.

– Ну, если вы так говорите, – казалось, он мне до конца не поверил.

Честно говоря, с метками минимум двоих вампиров на мне, можно ли было ручаться, за то, что я не старею немного медленнее, чем должна была бы. Не стоит и упоминать, что оборотни тоже медленнее стареют, чем обычные люди. Думаю, ему был позволен его скептицизм.

– Пожалуйста, Анита, – Криспин навалился на руку Алекса.

Я видела подобный взгляд на многих лицах, чтобы понять его. Алекс мог сколько угодно утверждать, что это тигриная магия, но уж очень оно походило на то, что я сделала с несколькими вампирами и оборотнями в Сент‑Луисе. Это была сила Бель Морте, которой были подвластны любовь, страсть и похоть. Я могла получить кого угодно. Проблема бы в том, что я была не готова вступить в права собственности. Если бы мне нужна была преданность до гроба, я купила бы себе собаку.

Я изучала эти голубые тигриные глаза, и понимала, что Ричард прав, это был тот же взгляд, которым однажды одарил меня Реквием. Мы освободились от его, потому что он мастер вампиров и смог освободиться самостоятельно. Помогло то, что я пригрозила никогда больше к нему не прикасаться, если он не сможет сам освободиться от этой власти. Действовали от обратного, но это сработало. Очевидно. Но Реквиему я нравлюсь все еще больше, чем мне бы того хотелось.

– Иди с Алексом, Криспин. Когда отмоешься, сначала позвони, тогда я тебя не прогоню. Хорошо?

Один вид облегчения на его лице заставил мой живот разболеться. А я ведь ничего не делала. Вот дерьмо.

– Почему же на вас это так не влияет, как на него? – спросил Ричард.

– Я же сказал вам, что молодые мужчины больше подвержены этому влиянию. Те, кто раньше не спаривался. Я ведь тоже выгляжу моложе, чем есть на самом деле.

– Я бы дал вам тридцать, может чуть больше, – заметил Ричард.

– Вы промахнулись на десяток лет.

– Все вертигры так хорошо сохраняются? – спросила я.