Я отдернула руку. И проигнорировав боль, посмотрела ему в лицо.

– Иди с Алексом. Вымойся, оденься. И проверь, может твой друг, вампир Люциан, все еще здесь.

Криспин кивнул.

– Проверь, может он все еще в гостинице. Твой багаж тоже может быть здесь. Там твоя одежда. Пойди и сделай, что я прошу.

– Я получу поцелуй на прощанье?

Ричард и я хором сказали «Нет».

Я впилась взглядом в Ричарда, но сказала:

– Алекс, уведите его отсюда.

Я проследила, как удалились тигры, и направилась туда, где был мой багаж. Мне нужно было одеться.

– Что произошло, когда ты только что до него дотронулась? – спросил Ричард.

– Мне не хотелось, чтобы он уходил. Это было что‑то вроде облегченной версии того, что ты со мной сделал, вроде проекции его эмоций на меня. Я думала, что только ты такое творишь, но если Криспин выдал пусть и бледную версию того же, могу предположить, что Мамочка Тьма одарила скорее меня чем‑то новым.

– Чем именно? – спросил он.

– Я не знаю. – Я положила браунинг возле чемодана и начала вытаскивать одежду.

– Ты должна выяснить, что она с тобой сделала. – Это уже был Шанг‑Да.

Я была удивлена, что он был так обеспокоен, что посчитал нужным это прокомментировать.

– Мне надо позвонить Жан‑Клоду.

– Ты не можешь просто открыть метки? – спросил Ричард.

– Могу, но когда я пожирала твой гнев, он закрылся. Он не был уверен, что сможет его переварить. Я думаю, что стоит воспользоваться телефоном.

– Ты боишься, что случившееся может распространиться на Жан‑Клода, – согласился Ричард.

– Да. – Теперь у меня, наконец, было столько одежды, сколько могло заставить меня себя почувствовать счастливой. Оставалось только одеться. Если бы тут был один Ричард, я, может, просто оделась бы, но я не хотела делать этого при Джамиле и Шанг‑Да. Я понимаю, что это поражает. Я хочу сказать, что я бывала голой перед ними, и они спокойно к этому отнеслись. И почему же я не могу при них одеться? Не знаю, почему, но это так. Мне не нравится, когда за процессом моего одевания наблюдают мужчины, которые не являются моими друзьям. Всегда бывает момент, когда в их глазах читается, что они наблюдают за тобой, а не просто безразличны. Или может это только мои заморочки, но мне хотелось немного личного пространства.

– Ты собираешься идти в ванную, чтобы одеться? – спросил Ричард.

– Или я ухожу в ванную, или Джамиль и Шанг‑Да уходят в холл.

– Ты же уже голая, Анита, – возмутился Джамиль, – большего нам при всем желании не увидеть.

Я пожала плечами.

– Такая уж я забавная.

Мужчины обменялись взглядами, потом Джамиль сказал:

– Ты хочешь, чтобы мы вышли в холл или пусть она идет в ванную?

– Я бы не хотел оставлять ее наедине с Джейсоном в душе.

Я может и стала бы возражать, но у всех нас есть слабости. Вид обнаженного, влажного, привлекательного мужского тела – одна из моих.

Джамиль пошел к двери, и Шанг‑Да последовал за ним. Никто и спорить не стал. Дверь закрылась за ними, и внезапно мы остались одни. Тишина была намного плотнее, чем должна была бы быть.

Я поглядела на него, и было что‑то в его глазах. Это взгляд принадлежал настоящему Ричарду. Он большую часть времени был образцовым бойскаутом, хорошим мальчиком, великолепным сыном, прекрасным учителем, достойным человеком. Иногда, когда мы оставались наедине, он смотрел на меня этими темными глазами. В этом взгляде под всем совершенством, которым он был, сквозило то, что ему нравится быть плохим парнем.