– Повезло, – сказал Фалькон, отхлебнув пива.

– Председатель Совета магистратуры назначил судебного эксперта, который присутствовал при обыске и принял из наших рук все вещественные доказательства.

– А что слышно насчет Маргариты? – спросил Фалькон у Ферреры.

– Она в больнице в Малаге, – отвечала та. – Ее жестоко избил один из подручных Леонида Ревника, когда они выяснили, что Василий Лукьянов отправился в Севилью.

– Она что, была его любовницей?

– Не то чтобы любовницей, но их связывали некие отношения. Только это и удалось у нее выпытать, потому что пока она в тяжелом состоянии. Мне позвонят, когда она поправится настолько, чтобы выдержать допрос по всей форме. У нее сломаны челюсть, левая рука и два ребра.

– А что Калека?

– Признал Соколова. Спорим, что предъявить ему – удар ножом или незаконное хранение оружия.

– А с Марком Флауэрсом как они хотят поступить?

– Обвинение в убийстве Юрия Донцова ему предъявлено не будет, но из Севильи его вытурят, – сказал Рамирес. – Его посадят на самолет и отправят в Штаты. Там к нему будут применены дисциплинарные меры.

– А еще меня волнует вопрос Кортленда Фалленбаха, – сказал Фалькон. – Был ли он причастен к заговору?

– У него отнят паспорт, – сказал Рамирес, – и целая команда адвокатов бьется за то, чтобы паспорт ему возвратили. А насчет причастности – не знаю. Без Лукрецио Аренаса и Сезара Бенито доказать его участие в заговоре трудновато.

Зазвонил телефон. Ответив, Баэна прижал к груди трубку:

– Отгадай, кто!

– Ладно, – сказал Фалькон. – Сейчас поднимусь. Скажи ему, что я хотел сперва повидаться с очень важными для меня людьми. Хорошо поработали вы все.

Комиссар Эльвира принял его незамедлительно. Секретарь предложила ему кофе – невиданный случай.

– Я пишу заявление для прессы, – сообщил Эльвира.

– Насчет чего?

– Насчет завершения расследования по делу о севильском взрыве.

– Завершения?

– Ну, люди, подложившие бомбу, схвачены и предстанут перед судом.

– А что будет с организаторами, с теми, кто создавал команду, со всей их цепочкой, начиная с подозреваемых, которых мы содержим под стражей с самого июня, и кончая деятелями из «Горизонта» и «Ай‑4‑ай‑ти»?

– Никаких публичных заявлений на этот счет мы не делаем.

– Но в будущем это предполагается?

– Нам придется это решить, – сказал Эльвира. – Но пока что сегодня вечером состоится пресс‑конференция, которая будет транслироваться по телевидению. Мэр и комиссар Лобо желают, чтобы ты присутствовал на ней и зачитал текст, который я для тебя пишу.

– Но я же отстранен от работы на время полного расследования собственного моего дела.

– Ты восстановлен на работе вчера вечером, когда выяснилась вина Алехандро Спинолы в утечке информации по поводу строительства на острове Картуха.

– Ну а что моя несанкционированная импровизация в отеле «Ла‑Беренхена»?

– Послушай, Хавьер, мне и вправду надо серьезно заняться заявлением для прессы и речами, – сказал Эльвира. – Через час я жду тебя в своей машине. Мы поедем в региональный парламент.

Кивнув, Фалькон вышел из кабинета. Секретарша принесла кофе – Фалькон выпил его, стоя перед ней, и вернулся к себе в отдел убийств.

– Через полтора часа в региональном парламенте должна состояться пресс‑конференция, – сказал Фалькон.