-  А вы и пошли, - укорил его шаман. - К святому месту, уж простите, я вас не поведу. Потому как не достойны. Если вы, конечно, примете святую веру, да пожертвуете шаману все свое состояние, то лет через пятнадцать об этом можно будет подумать. Пока же вам до высот просветления далеко…

    Нанок в растройстве залпом осушил кувшин, не обращая более внимания на запах. Вот зловредный шаман, неужто трудно ему проводить до клятого святилища?

    -  Может, мы сможем Вас убедить? - Таль позвенел золотыми арументами.

    -  Сомневаюсь, - шаман поджал губы и пронзил Ларгета орлиным взором. - Вы, цивилизованные, считаете, что все можно купить за деньги. Но есть вещи, которые не продаются. И люди, которые не покупаются.

    -  Это делает Вам честь, - торопливо сказал Таль. - Но если человек хочет обратиться к Блину, он же приходит к Вам?

    -  Блин слышит лучше, когда просьба произносится моими устами, - важно согласился шаман.

    -  Тогда спросите у него сами, - предложил Таль. - Думаю, Беодл уже замолвил за нас словечко, так что проблем не будет.

    -  Ну, я не знаю… - шаман сделал задумчивое лицо, изучая пивную кружку.

    -  Мы отблагодарим, - пообещал Таль. - Два золотых хватит?

    -  Четыре, - быстро сказал шаман. - Говорить с богом тяжело и утомительно.

    -  Три, - отрезал Таль. - Мы ведь не знаем, что он ответит?

    -  Три, если откажет, четыре, если согласится, - предложил шаман.

    -  Договорились, - кивнул Таль.

    К ритуалу шаман готовился долго. Перетащил статую на середину жилища, расположил перед ним плоский алтарный камень со следами засохшей крови, жаровню, поставил толстую черную свечу. Подумав, добавил вторую, потоньше. Тонкими кистями нарисовал на ладонях широко открытые глаза

    На все эти приготовления Таль взирал довольно скептически, увереннный, что большая часть их делается для того, чтобы содрать с клиента побольше.

    Однако действие впечатляло. Едва забилась на жертвенном камне тощая курица, глаза шамана полыхнули огнем (Таль мог в этом поклясться!), одним выдохом зажег свечу (Таль тут же вспомнил рассказы агаков, не соврали ведь воины!). На жаровне шипели, сгорая, куриные перья, гремел бубен.

    А потом шаман запел. Лани в панике закрыла уши. Понятно теперь, почему Блин лучше слышит, если просьба произнесена устами шамана. Другое непонятно - зачем вся эта магия, когда такой голосище?

    Стены тряслись. Кувшин упал со стола и разлетелся вдребезги. Хорошо, Нанок позаботился допить пиво чуть раньше, как чувствовал. Статуя осветилась изнутри синим светом…

    Тишина молотом ударила по ушам, Таль болезненно скривился.

    -  Ты как? - спросил он у Лани, и сам себя не услышал. Девушка сидела на полу, с ужасом глядя на шамана. Тот выглядел вполне довольным собой, налил сам себе пива в кружку, от души приложился.

    -  Бог услышал, - доложил он, и все его услышали. - Сейчас ответит.

    Ответ тоже услышали все.

    -  Биде, мать твою! - взвыло каменное изваяние. - Сколько раз тебе говорил - не ори так!

    -  По-моему, это положительный ответ, - предположил Таль.

    -  Волоки этих троих ко мне. Сейчас же! - сказала статуя и умолкла. Сияние, окружавшее ее, медленно угасало.