|
Просчитался. Свистнули в воздухе два ножа, и его нелепая синяя шапка оказалась пришпилена к стволу дерева. Какое у него было выражение лица! Глаза не просто из орбит вылезли, а прямо-таки на лоб, челюсть отвисла, а сам от испуга и неожиданности на землю сел. И на шапку свою дурацкую, что над ним висит, пялится. Вот тут-то всю шайку на смех и пробило. Ржали так, что листья с деревьев сыпались. Опять же, повезло ему, но повезло сомнительно, ножи его не зацепили, а вот шапка не убереглась. Потом Блинило опомнился, принялся грозить и ругаться. А ругаться он умеет, вот чего у него не отнять. Лани несколько слов даже раньше не слышала, хотя росла в деревне и наслушалась всякого. А тут - поди ж ты! Что-то новое. И любопытно, что это означает, и спросить не у кого. У мужиков только спроси, так объяснят, неделю красной ходить будешь. Или еще показать предложат. Хлебом не корми, дай только похабщиной какой девушку в смущенье вогнать.
Ох, Блинило потом и разорялся! Отомстить клялся страшно. Надругаться обещал непонятно. Убить грозился жестоко. Потом плюнул и ушел. А ночью, в его дежурство, Лани новую шкоду учинила. Дождалась, пока Блинило заснет (он всегда «на часах» засыпает) и быстренько обрядила старый пень в новую блинилину одежду. Тихонечко так, никто и не услышал. Чучело получилось славное. В темноте - ну просто вылитый Блинило. Тоже вполне чучело, если разобраться. А потом Лани улеглась на свое место и переломила сухой сучок. Блинило хоть и спал на часах, но сон у него был чуткий. Мигом подхватился, натянутый лук в руках, стрела на тетиве. По сторонам зыркнул быстро, углядел в темноте что-то вроде человека да, недолго думая, и послал стрелу. И завопил, подняв на ноги остальных. Пока разобрались, три стрелы вошли точнехонько в грудь безответному пугалу. Оно, кстати, вовсе и не обиделось, в отличие от Блинилы, когда тот увидел, во что стрелял. Ух, он и разорялся! А она, Лани, скромненько так сказала: «Вечно ты, Блинило, свои шмотки где попало разбрасываешь!» Вся шайка - в смех, а Блинило надулся индюком, того и гляди, лопнет, а что сказать, не знает. Потом махнул рукой и расхохотался. А наутро нарвал ей лесных цветов и прощения попросил. Поцеловались с ним и замирились. Он вообще-то не злой, Блинило. Просто вредный. Зато в шайке ее окончательно своей признали, никто так ножи метать не умел, да и в рукопашной ей нашлось, чем мужиков удивить. Мечом или топором ей, конечно, не владеть, тяжело слишком, а вот с ножом, что у воров да разбойников куда больше в чести, в шайке ей равных не было. Сам Голова, атаман, просил его поучить иным приемам. Показала, да в впрок ему не пошло. Ловкости да гибкости не хватило, чтобы приемы перенять. Ему ведь далеко за сорок уже, Голове-то… Лани стряхнула с себя полудрему. Ощущение опасности заставляло сердце биться быстрее, руки сами потянулись к ножам. Лани откинула одеяло и привстала, пытаясь выяснить, что происходит. Лес угрюмо молчал. Темные мрачные деревья неодобрительно шелестели листвой. Зверь обрушился с быстротой и внезапностью молнии. Беззвучный прыжок, и сразу устрашающий рык. Смертоносный удар лапой, и вскочивший на ноги Порей с предсмертным воплем покатился по земле. Второй удар - и Алмаз, обливаясь кровью, отлетает в сторону. Лани испуганно закричала. Вискарь, уронив неизменную бутыль, трясущимися пальцами попытался вытащить из ножен меч. Блинило и Ласкарь, не сговариваясь, бросились наутек. Один атаман сохранил мужество и ясность мысли. Лесной кот, называемый легьяром, чуть замешкался, решая, преследовать ли ему бегущих (инстинкт; бегущего - догони!), или следует сначала добить тех, кто стоит на пути. Секунды этой хватило Голове, чтобы подхватить прислоненное к стволу дуба копье. Опытный воин, он не стал хвататься за меч, слишком короток, чтобы драться им с огромной кошкой. |
