Когда Полина изложила суть дела, Терпухин облегченно вздохнул. Он боялся, что Полина потребует освободить из плена свою дочь. Однако ее интересовало совсем другое.

— У боевиков в плену находится сын известного промосковски настроенного чеченского политика.

— Я в курсе, — сказал Терпухин. — Это трудное задание. Тут на одну подготовку потребуются месяцы… Я не успею к началу календарной зимы…

— Для чего это тебе нужно — успеть к зиме?

— Каждый год в конце декабря мы встречаемся…

— Кто это мы?

— Да все бывшие спецназовцы. Отмечаем День памяти.

— Послушай, — вмешался в разговор Бузуев, — уж не двадцать седьмого ли вы собираетесь?

— Да, — ответил Терпухин, — именно. В годовщину штурма дворца Амина. Тогда мы потеряли своих первых ребят… Это традиция, не стану же я ее нарушать.

— Юрий, ты не можешь отказаться, — сказала Полина.

— Почему это?

— Потому что этот человек уже бежал. Ему помогли в этом. Но беглецы где-то застряли.

— И ты просишь, чтобы я вытащил их?

— Да, работа подходящая для тебя по сложности.

— Извини, в этом деле я доброволец или мне заплатят?

— Пятнадцать тысяч.

Бузуев заерзал на сиденье. Полина заметила это и спросила:

— Твой друг неравнодушен к деньгам?

— Нет, Полина, он больше заработает, охраняя проституток на Тверской.

— И ты?

Терпухин промолчал.

— Пятнадцать тысяч аванс и пятнадцать тысяч после доставки двух человек.

— Кто платит за это?

— Я. Или ты мне не доверяешь?

Терпухин опять твердо произнес:

— Полина, кто платит за это?

— Скажем, люди Завгаева.

— Того самого Доку Завгаева? И что, один из этих людей его сын?

— Сын его ближайшего соратника.

— Я лично не знаю ни Завгаева, ни его соратников. Не знаком и с их сыновьями. Но сдается мне, что упоминание в Чечне этой фамилии не совсем желательно.

— Иногда это необходимо. Особенно теперь, когда война окончена и пора качать нефть. Ну так как, ты согласен или нет?

— Нет, спасибо, Полина.

— Ты разочаровываешь меня. Во второй раз… Останови машину.

Полина пересела в машину, которая следовала за ними. Бузуев проводил ее глазами.

— Ты чего не согласился? — набросился он на Терпухина. — Это же твоя работа! Такая куча денег!

— Я не собираюсь портить собственную шкуру. Это во-первых. А во-вторых, как ты думаешь, для чего я выпускал на волю Иванаускаса?

— Да? Ну ты даешь! Так что, Иванаускас на задании, да? Но она хотела тебя, между прочим…

— Что ты несешь? — буркнул Терпухин. — Она нашла себе другого.

— Она верна тебе! Эта женщина смотрела на тебя, как собака на хозяина. Я читал это в ее глазах.

— Ты ее не знаешь. Она меня терпеть не может. Из-за дочери.

— Попомнишь мое слово, ты будешь жалеть, что отказался. Она с тобой еще не то сделает, Юрий…

— Это ты, Валек, женщин боишься, потому что был женат и развелся. А мне с ними делить нечего. Я им никогда не доверял.

— Я им тоже не доверяю. Вот, смотри, еще одна, — сказал Бузуев, указывая на «ночную бабочку», дежурящую на выезде из города.