– Вы меня понимаете? Ситуация снова ухудшилась, – продолжал Уокер.

– Вы полагаете? – спросила Элис.

– Все запутывается. Предположим, Ричер прав, хотя я в этом сильно сомневаюсь, поскольку он опирается на свое субъективное мнение. Он строит предположения. И на чем они основаны? Только на том, что Кармен убедила его, будто она не умеет стрелять. Но все остальное, что она говорила, – полнейшая ложь от начала и до конца. Пусть Ричер прав, и что это нам дает?

– Да, что?

– Тогда речь идет о сговоре. Мы знаем, что Кармен пыталась уговорить Ричера убить Слупа. А теперь получается, что она сумела договориться с кем-то другим. Она нашла таких людей, рассказала, когда и как им лучше всего проникнуть в дом, отдала им свой пистолет. Если все произошло именно так, значит, речь идет о преступном сговоре с целью наживы. Получается, что она хладнокровно наняла убийцу. Если мы двинемся по этому пути, то ей гарантирован смертный приговор. Ведь это намного хуже, чем обычное убийство, уж поверьте мне. В прежнем варианте Кармен выглядит почти благородно. Она могла действовать под влиянием момента, понимаете? И если все так и останется, я смогу просить о пожизненном заключении. Но если речь пойдет о преступном сговоре, ей грозит верная смерть.

Элис молчала.

– Теперь вы понимаете, к чему я веду? – продолжал Уокер. – Мы ничего не сумеем выиграть. Наоборот, ситуация для Кармен изменится к худшему. К тому же она сама во всем призналась. И я полагаю, что так все и было. А если нет, то ее признание является рассчитанной ложью, направленной на то, чтобы скрыть существование преступного сговора. И тогда мы не сможем оставить все как есть. Нам нужно будет что-то предпринять. Мы не должны выглядеть как идиоты.

Элис молчала, а Ричер лишь пожал плечами.

– Поэтому давайте оставим все как есть, – предложил Уокер. – Так будет лучше для всех. Если бы это могло помочь Кармен, я бы начал расследование. Но ей будет только хуже. Закончим на этом. Ради Кармен.

– И ради предстоящих выборов, – добавил Ричер.

Уокер кивнул.

– Я ничего от вас не скрываю.

– И вы готовы оставить все как есть? – спросила Элис. – Вы, прокурор? Ведь преступник уйдет от правосудия.

Уокер покачал головой.

– Если все произошло так, как думает Ричер. Если, если, если. «Если» здесь ключевое слово. Должен заметить, я считаю, что это очень маловероятно. Поверьте мне, я настоящий прокурор, но мы не можем себе позволить начинать процесс и тратить время суда на том лишь основании, что у одного человека возникли сомнения относительно умения подозреваемой стрелять. В особенности когда речь идет о такой прожженной лгунье, как Кармен. Не исключено, что она стреляла каждый день с тех пор, как стала достаточно большой, чтобы держать в руке пистолет. Ведь речь идет о девочке, которая выросла в латиноамериканском районе в Лос-Анджелесе, – присяжные, собранные в сельских районах Техаса, охотно в это поверят.

Ричер промолчал, а Элис кивнула.

– Верно, к тому же я не являюсь ее адвокатом, – сказала она.

– А как бы вы поступили, если бы оставались им? – поинтересовался Уокер.

Она пожала плечами.

– Я бы не стала настаивать на продолжении расследования. Вы правильно сказали: вопрос о преступном сговоре поднимать не стоит – ей это не поможет.

Она медленно поднялась на ноги, словно жара высосала из нее последние силы, потом похлопала Ричера по плечу. Посмотрела на него: «А что еще мы можем сделать?» – и направилась к двери. Он встал и последовал за ней. Уокер молчал. Он дождался, когда они вышли из кабинета, а потом перевел взгляд на старую фотографию трех парней, стоящих возле пикапа.