Тар-Готиан строил воинов на кормовой надстройке. Эльфы готовили к стрельбе ростовые луки, мощные и тяжелые. Из такого при удаче можно пробить таристерский и даже гномий доспех, послать стрелу почти на полмили.

Лук Саттии рядом с ними выглядел игрушкой.

Девушка подумала, не пустить ли в ход силу Тьмы, но после недолгого колебания решила, что обойдется без нее. Справится своими силами, даже в том случае, если придется сражаться за собственную жизнь.

Облако приблизилось, стало ясно, что оно невелико, не больше сарая, и что внутри сверкают белые зарницы.

– Это чего? – недоуменно вопросил Гундихар, когда оно пошло вверх.

Облако коснулось такелажа, раздалось протяжное шипение. По вантам и реям побежали огоньки, а один из парусов начал тлеть. Пламя неспешно двинулось вниз, темный дым потянулся к светлеющим небесам.

– Раны моря! – выругался капитан. – Вот ублюдки!

И он бросился в сторону кормовой надстройки, на ходу выкрикивая команды.

Матрос у штурвала принялся резко его выкручивать. «Доблесть предков» круто накренилась, так что угольки, обрывки тлеющей парусины и горящих канатов полетели за борт.

– Как бы не вышло так, что тут без нас все закончится, ха-ха, – в обычном смешке гнома веселья оказалось не больше, чем в погребальном плаче.

– Они не допустят… – Саттия вцепилась в фальшборт, чтобы не упасть, и глянула вверх, туда, где подобно обезьянам метались по реям матросы и с шелестом скручивались паруса.

– Даже сельтаро не всесильны, клянусь… – Гундихар осекся на полуслове, когда стало понятно, что эльфам удалось почти невозможное. Они смогли сбить пламя на вантах, стащить загоревшийся парус и не допустить распространения пожара.

Но «Доблесть предков» при этом потеряла ход, и галеры преследователей значительно приблизились. Стали видны разноплеменные воины в белых плащах, надрывавшиеся гребцы.

– Они попробуют еще, – сказала Саттия, разглядев, как на корме передней галеры один из гребцов принялся снимать с себя рубаху.

Она могла точно предсказать, что будет дальше: нож вонзится в грудь, затрепещет на ладони вырванное сердце жертвы, и жрец Тринадцатого обратит полученную силу в разрушительное заклинание.

Услышав шаги, девушка обернулась. И с удивлением обнаружила, что по трапу с кормовой надстройки спускается Бенеш.

Он шел медленно, но уверенно, а позади топал мрачный корабельный лекарь.

– Я не смог его удержать, – принялся он оправдываться, – он не стал меня слушать…

– Ха, это же наш колдовской друг! – рявкнул Гундихар так, что Саттия поморщилась. – Решил умереть не в постели, а в бою, как мужчина? Славно. А я как раз одну историю про магов вспомнил. Приходит чародей домой, а…

– Стой, – торопливо вмешалась девушка. – Не хватало еще, чтобы ты его байками уморил. Да и не до них сейчас.

Над передней галерой опять взвилось облако багрового дыма. Затанцевали его струи, сложились в некое подобие исполинского кулака. Тар-Готиан отдал команду, и захлопали спущенные тетивы. Стрелы, длинные и белоперые, отправились в полет. Почти все угодили в цель, раздались крики боли. Кое-кто из гребцов упал с лавки, загрохотали столкнувшиеся весла, один из воинов в белом плаще даже вылетел за борт.

Но облаку дыма стрелы вреда не причинили, они просто пролетели сквозь него.

– Ляжки Регина! – выругался гном. – И что делать?

«Доблесть предков» сменила курс, норовя уйти от магической атаки, и Саттия с трудом удержалась на ногах.