Я потянулась открыть дверь: на сегодня хватит острых ощущений! Но пальцы почему-то не могли повернуть ручку. Бежать, и как можно скорее, несмотря на мою тренированность!

— Подождите! — сказал он, взмахнув рукой прямо перед моим лицом. — Я извиняюсь… Я забрался в вашу машину, только чтобы пересидеть дождь.

Он наклонился вперед. На переднюю часть автомобиля падал свет от фонарей, прикрепленных к навесу, и я увидела, как незнакомец улыбнулся, а в уголках его глаз появились морщинки.

Я свободно вздохнула и откинулась на спинку сиденья. Напряжение спало, концентрация энергии ослабла… Я знала его, очень давно. Не тот, библейский, и все же…

— Адам Уолкер? Черт!

Мое сердце все еще бешено колотилось.

— Ты по-прежнему красноречива!

Его ровные белые зубы сверкнули в улыбке. Лицо было бледным, а из-под темных волос на меня глядели глаза цвета морской волны. Да… Я почти забыла, как он красив. Почти… Можно сказать, что я позволила себе забыть.

Мое тело среагировало автоматически, и кровь прилила к лицу.

— Давно это было, — сказала я тихо, вспоминая нашу последнюю встречу; намного позже, чем мы расстались с Карлтоном. — Что ты здесь делаешь?

— Да, прошло много времени, — повторил он, проигнорировав мой вопрос.

От звука его голоса я вздрогнула. Когда он говорил, мне почему-то вспоминался шоколад. Не вязкая, переслащенная, молочная масса американских батончиков, а настоящий шоколад от «Линдт» — черный, восемьдесят пять процентов какао. Его насыщенный вкус обманчиво ласкает язык и медленно поглощает все чувства, даря взрыв наслаждения, подобный оргазму.

— Два года в Лондоне, — он откинулся на спинку кресла и смотрел на меня из темноты, — а ты почти не изменилась.

— Кое-кто сказал мне сегодня, что я не изменилась вообще.

Густой смех наполнил салон автомобиля.

— Я сказал «почти».

Я прищурилась и уставилась на него.

— И все-таки я изменилась.

Его зубы опять сверкнули.

— Это неочевидно, но что-то стало в тебе… другим.

Да уж… Сказала бы я что!

— Вот не ожидала столкнуться с тобой в моем забытом Богом углу Техаса. Что ты здесь делаешь?

— Ты имеешь в виду — в твоей машине или в этом городе?

— И то и другое.

Его плечи дрогнули. Жест недоумения? Трудно определить в темноте.

— Я нырнул в машину, чтобы спастись от дождя. По правде говоря, просто забыл, что ты здесь живешь. Но я не жалею о том, что выбрал в качестве убежища именно этот автомобиль.

Он наклонился вперед, ближе к свету, и опять улыбнулся. Его глаза сверкнули, и мне показалось, что от этого взгляда энергия заструилась по всему моему телу.

— Разумеется, потому, что она единственная оказалась открытой.

— Ну да. Кругом запертые машины либо катафалки, — не очень остроумно пошутила я.

— Или катафалки, — повторил он, очевидно, с удовольствием.

Я улыбнулась ему в ответ, совсем успокоившись. Несмотря на свою привлекательность, Адам был для меня лишь приятелем. Никакой угрозы или беспокойства.

— И поэтому ты забрался на заднее сиденье? Он пожал плечами:

— Оно показалось мне более удобным.

Вообще-то задние сиденья не были самыми удобными, но они располагались по бокам, друг против друга — много места для его длинных ног. А не для того, о чем я сейчас подумала…

— Рада снова тебя видеть.

Не зная, как себя вести, я протянула руку (к сожалению, Миссис Хорошие Манеры не описала подобную ситуацию ни в одной из своих книг об этикете).