Святополк пугался, просил:

— Не доводи до греха, Марыся, изловят, в яме сгноят…

В Вышгород Владимир Святославович не наведывался, будто забыл о Святополке. Но однажды появился в Вышгороде княжич Борис и сражу же направился к Святополку. Опальный князь его приходу не слишком обрадовался. Спросил, хмурясь:

— Уж ли разделить мои страдания намерился?

И в смешке закашлялся. Борис головой покачал:

— Брате мой старший, как мог ты в дурном меня уличить? Я ль не упрашивал великого князя, к милости его взывал?

— Так почему в Туров не воротит?

— Аль сам не догадываешься? Короля и латинян опасается. Они тя подстрекать начнут.

Святополк усмехнулся:

— Так что же мне, в Вышгороде сидеть?

— Зачем же, великий князь намерился Ростов дать те.

— В Ростов? Вишь! А тя, Борис, в Киеве?

— Те ли, брате, не знать мое желание?

— Откажись.

— Сказывал, но великий князь неумолим.

— Не признает великий князь моего старшинства. А коли бы я сел в Киеве, то дал бы те, Борис, любой город.

— Об этом ли речь, брате.

Ушел Борис, а Марыся в горницу заглянула. Разговор братьев слышала.

— Але не я те сказывала? О Матка Бозка, Борис на твоем шляхе встал.

Вскинул брови Святополк:

— К чему слова твои, Марыся?

Та недовольно поджала губы:

— Аль не разумеешь? Живой Борис нужен ли те?

Святополк вспылил, затряс кулаками:

— Не ищу крови брата, не принуждай к этому! Полюбовно жить намерился…

Марыся фыркнула:

— Але я в том помеха?

Присел Святополк к столу, обхватил руками голову.

— Все, все мне зла хотят! Кто друг, кто враг?

Марыся прижалась к нему:

— О Езус Мария, услышь меня!

* * *

Недвижимо сидит Боняк. Грозно сдвинул брови хан, думал. И никто не смел нарушить его мысли. Онфим и Фатима привезли ему добрую весть, в Кии-городе конязь Володимир в печали, сыновья против него выступили. Одного конязя Святополка он в клети держит, а Святополк королю Ляхии зять. Сам конязь Володимир на другого сына войной идет. Хе! Самое время для печенегов. Ко всему мурза Инвер сына присылал с известием, воеводы Поповича нет в Переяславле, он на ляхов пошел…

Боярин Онфим и Фатима просят освободить конязя Святополка. Но почему этого не сделает король Болеслав? Хе, он, Боняк, пошлет Булана, и орда привезет из Урусии много добра и пригонит рабов, которых продадут в Кафе. Тогда настанет час его, хана Боняка. Со всей своей ордой он покинет Придонье и поведет ее на Урусию. Боняк возьмет Кий-город, разрушит и сожжет его. Все богатство урусских бояр и конязя Володимира достанется ему. А если Онфим и Фатима просят, он посадит Святополка в Кии-городе, и пусть этот конязь присылает Боняку столько золота и серебра, сколько укажет он, великий хан.

Подозвав начальника стражи, Боняк сказал:

— Позови мурзу Сатара.

Начальник стражи кинулся исполнять ханское повеление. Вскоре мурза стоял перед очами грозного хана.

— Мурза Сатар, — сказал повелитель всей огромной орды печенегов, — отправляйся в улус моего брата и передай, я жду его!

* * *

Мятется Борис, нет ему покоя, как нет тишины на Киевской Руси. Братья мечи точат, как бы крови не пролиться. Отец недомогает и терзается, удержит ли Борис великокняжескую власть. Нет у Бориса желания брать ее, ему бы и Ростовского княжества достаточно, однако он и так и этак прикинет, и приходится согласиться с отцом.

С той поры как женился Святополк на дочери польского короля, он к Болеславу тяготеет, можно ли ему великий стол доверить, когда ляхи на Червень и Перемышль посягают, а вокруг Туровского князя латиняне гнездо свили…

Отдать Киев Ярославу, да тот не ко времени независимости возалкал.