– Так что начнём, да? – спросила она, когда Джаспер и Хорас просмотрели статью.

– Ты ведь не собираешься её убивать, да? – встревоженно спросил Джаспер.

Эстелла пожала плечами.

– В данный момент такого пункта в моём плане нет, – ответила она. – Но не исключено, что нам придётся его подкорректировать.

– Так это нет? – спросил Джаспер с надеждой, но притом побледнел.

– Если ты услышал нет, то да, – ответила Эстелла расплывчато. Лицо Джаспера стало белым как простыня. – Так вот, ожерелье. Его проглотил один из далматинцев. Точно не знаю, кто. Так что вам придётся выкрасть их всех.

У Джаспера отвисла челюсть.

– Постой, что?

Эстелла закатила глаза. Какой он сегодня непонятливый. А ведь им не впервой совершать нечто противозаконное. Если они хотят, чтобы план сработал, Джасперу придётся перестать быть таким... моралистом.

– Милый, – сказала она, переходя на свой новый великосветский тон, который пришёл ей на выручку прошлой ночью, – если мне придётся то и дело повторяться, у нас ничего не получится. – Джаспер смутился, но Эстелла как ни в чём не бывало продолжила: – Ожерелье прошло через одно отверстие, выйдет через другое. Ничего сложного. – Отдав первое указание, она повернулась к старому лифту, который помогал им перемещаться между этажами.

Она услышала, как Хорас за спиной пробормотал что-то про свой завтрак. Во всяком случае, он не противился её затее. Чего нельзя было сказать про Джаспера.

– А что у нас дальше по плану? – окликнул он её. – И куда ты идёшь?

Эстелла даже не удосужилась обернуться. Она отмахнулась от его тревог.

– Это вам знать необязательно, – ответила она. После чего, не произнеся больше ни слова, вошла в лифт. Она слышала, как Джаспер вздохнул, когда закрывались двери.

– Обычно мы так не работаем, – заметил он.

Джаспер прав. Но теперь всё стало иначе. Всё изменилось.

Всю дорогу до редакции «Сплетника» Эстелла думала о своём отношении к Джасперу и Хорасу. Ей было стыдно. Почти. Но им придётся понять, что ей сейчас нелегко.

Недавние события разбередили старую рану, которую ей нанесла смерть матери, и её сердце обливается кровью. Да, ей не следовало скидывать завтрак Хораса на пол. И ей, пожалуй, не следовало говорить с Хорасом таким тоном. Но теперь это был вопрос выживания.

Выживания и мести.

Продолжая размышлять в таком духе, она дошла до редакции «Сплетника». Запрокинув голову, Эстелла принялась разглядывать каменный фасад и внушительную золотистую вывеску. Она выглядела смело и несколько вульгарно, что ёмко характеризовало газету. Толкнув двери от себя, она прошагала в фойе.

Эстелла сразу же назвала своё имя, и ей не пришлось долго ждать. Несколько мгновений спустя она услышала цоканье каблуков Аниты Дарлинг, идущей к ней навстречу. Остановившись перед Эстеллой, молодая женщина нерешительно улыбнулась.

– Анита Дарлинг, здравствуй, душечка! – воскликнула Эстелла, наклоняясь к ней и целуя её в щёки, не касаясь их при этом губами. После чего Анита повела её в сторону лифтов. Девушки поднялись наверх и прошли к рабочему столу журналистки. Когда они присели, Анита откинулась на спинку стула и приподняла бровь.

Эстелла сделала то же самое. Она узнала Аниту на вечеринке практически сразу. «Девушку можно переодеть и вывезти её из деревни, – подумала Эстелла, – но нельзя вывезти деревню из девушки». Анита была всё той же девчонкой, с которой Эстелла познакомилась в первый день в школе. Единственным человеком, который отнёсся к ней хорошо (во всяком случае, поначалу).

– Эстелла! – начала Анита, давая понять, что она тоже её узнала. – Сколько лет, сколько зим.