— Но как… — Голос Колина замолк в отдалении. Лунный свет прочертил след на его кожаной куртке и отделанном под серебро седле.

— Мы возьмем под контроль этот сектор, — сказал ему Маккормак. — Это в значительной степени поможет нам отразить нападение Джошуа. Как только мы сделаем это, каждое мало-мальски значительное поселение в радиусе десяти парсеков присоединится к нам. После этого… хотя сама по себе эта идея мне не нравится, но я знаю, где и как найти союзников среди варварских племен. Я уже нанял немало дартанских кораблей, но в данном случае я имею в виду диких захватчиков из внешних областей Империи. Не волнуйся. Я не позволю им укорениться у нас, не позволю им грабить наши планеты, даже если они присягнут на верность. Этим наемникам будут платить по обычной таксе.

Весь Флот Империи никогда не сможет выступить против нас. У него слишком много других обязанностей. Если мы будем работать быстро и напряженно, то сможем отбросить любого, кто попытается атаковать.

Что будет дальше — я не могу предсказать. Я надеюсь, что у нас будет хорошо управляемый район, служащий образцом для окружающих. Я надеюсь, что он будет подчеркивать значение нашего дела: конец коррупции и тирании, новое начало под руководством новой династии, долгосрочные реформы… В чем мы нуждаемся, так это в подходящем моменте, моменте снежного обвала. Тогда все пушки Империи не смогут остановить нас, потому что большая часть их будет на нашей стороне.

«Но почему снежный обвал? — усмехнулся его внутренний голос. — Кто знает о снеге на Эйнисе, где зимой бывают только тонкие наносы в полярных областях?»

Они объехали группу деревьев и увидели замок. Уиндхоум стоял на том, что когда-то было мысом, а теперь рассекал воздух, а под ним образовался головокружительный обрыв. Его темные, старые стены отбрасывали желтые отблески света так же, как и башни. За ним шумела река Уальдфосс, падая с высоты в залив.

Но Маккормак не видел всего этого. Его взгляд был направлен к плоскому горизонту, где залив Антонины граничил с небом, далеко от замка. Над последними зеленоватыми следами вечерней зари, пониже бледного мерцания, горела белым светом Дидо, вечерняя звезда.

«Там работала Кэтрин, ксенологом в джунглях, до тех пор, пока я не встретил ее, пять лет назад (нет, три эйнисианских года назад; неужели я так долго был в Империи, что позабыл, какова продолжительность года на нашей планете?), и мы полюбили друг друга и поженились.

И ты всегда хотела иметь от меня детей, Кэтрин, голубушка, и мы собирались их иметь, но всегда возникали общественные обязанности, которые должны были быть улаженными в первую очередь. А теперь…»

Он поблагодарил своего железного Бога, что звезда Линатавр не видна в этих широтах. Его горло пересохло, ему хотелось плакать.

Вместо этого он перевел лошадь в галоп.

Дорога пересекала обработанные поля по направлению к главному входу Уиндхоума. На лужайке перед ним расположился караван странников. Их повозки были размещены в стороне, почти невидимые в сумерки. Свет от замка падал только на навесы, скроенные из разноцветных полос материи, развевающиеся флажки и плохо натянутые палатки.

Мужчины, женщины, дети, сгрудившись перед кострами, перестали наигрывать протяжные, звучные мелодии, перестали плясать свои довольно топорные танцы и приветствовали своего господина, пока он проезжал мимо.