Не доверяй и не подчиняйся никому, кроме меня. Я один могу освободить тебя в конце нашего пути и впридачу дать хорошее вознаграждение обоим твоим объединениям. Кроме того, запомни, что и у меня есть враги среди тех, кто идет вместе со мной.
Он должен был говорить с хишем по тщательно разработанному плану, излагая события правдиво, как этого требовала ситуация. Но вскоре Флэндри обнаружил, что это не только необязательно, но и нежелательно.
Горе был значительно менее умен и восприимчив к новым знаниям, чем Открыватель Пещер. Для этого хиша люди были сверхъестественными созданиями. Флэндри, который явно был их предводителем и, кроме того, повивальной бабкой и учителем, пробудившим сознание хиша, воспринимался им совершенно очевидно, как водоворот, вихрь судьбы.
Искаженные воспоминания о том, что он и Кэтрин связывали с Открывателем Пещер, заставляли теперь Флэндри думать о конфликте между Силами.
Мозг руки, более развитый из всех трех существ хиша, внес определенные черты своего менталитета в личность Горя. Его окончательное подозрение по отношению к другим существам хиша было целенаправленно, но не окончательно успокоено усилиями Флэндри.
Когда они достигли подножья гор, Горе был полностью в его власти. Под влиянием ноги и криппо дидонианин уже начал заглядывать в будущее в поисках новых приключений.
Как Флэндри мог воспользоваться своей властью над дидонианином, как он мог использовать этот послушный инструмент, если он вообще мог его использовать, Флэндри не в состоянии был предсказать. Это зависело от ситуации, которая сложилась бы к концу путешествия.
Однажды Кэтрин пригласила Флэндри прогуляться где-нибудь в стороне от остальных.
Влажное тепло и густые джунгли скрыли их.
Идти было легко, и вскоре высокие фигуры дидониан исчезли из вида.
Но проснулась плоть.
Он и она стояли в зарослях тростника, полностью отгороженные от внешнего мира, и смотрели друг на друга.
— Почему мы с тобой больше не говорим наедине, Доминик? — спросила она его. Ее взгляд был мрачен, и она взяла его руки в свои ладони.
Он пожал плечами:
— Слишком много дел.
— Я думаю, что настоящая причина гораздо серьезнее. Мы не осмеливались. Каждый раз, когда я вижу тебя, я думаю о… — после секундной заминки она продолжала, — ты последний человек после Хага, которого я хотела бы когда-нибудь обидеть.
— После Хага.
— Ты возвращаешь мне его. Никакой бог не смог бы сделать ничего более замечательного.
— Из твоих слов, по всей видимости, — сказал он с вызовом, — я могу сделать вывод, что ты не изменила своего отношения ко мне.
— Нет. Ты почти заставил меня желать того, что я бы могла пожелать. Но ты не представляешь, как я расстроена. Я надеюсь, искренне надеюсь, что ты найдешь ту женщину, которая тебе подойдет.
— Я уже сделал это, — сказал он.
Она вздрогнула и поморщилась от боли. Он обнаружил, что чуть не раздавил ее руки, и перестал их сжимать.
— Кэтрин, дорогая, мы приближаемся к дому, но мое предложение остается в силе. Если мы будем вместе — отсюда и до Порта Фредериксен, — то я присоединюсь к революции.
— Это недостойно тебя, — сказала она, побледнев.
— Я знаю, — огрызнулся он. — Абсолютная измена. Ради тебя я продам свою душу. Она и так принадлежит тебе.
— Как ты мог произнести «измена»? — вскричала она, будто он ударил ее.
— Запросто. Измена, измена, измена. Ты слышишь? Революция хуже, чем зло, она — тупость. Ты…
Она рванулась, как раненая лань, и исчезла.
Он стоял в одиночестве до тех пор, пока ночь полностью не окутала его. |