«Но большую часть времени я не могу контролировать это и не переживаю по этому поводу. Я не хочу быть суперженщиной. Я счастлива быть просто женщиной; женщиной в полном смысле этого слова, безотносительно к какой-нибудь живущей там или здесь расе — вот что сделал из меня Айдвайр. Как я смогу отблагодарить его?»

Двор перед домов внутри огороженного участка был пуст, когда она вошла туда. Вероятно, весь персонал общался с командой корабля. Сгущались сумерки, с каждой минутой нарастал холод, ветер усиливался, звезды становились ярче. Диана поспешила в свою комнату.

Она обратила внимание, что задействован сигнал внутренней связи, нажала кнопку ответа. Прибор произнес:

— Сообщить датолху в его офис немедленно после возвращения. — Было указано время — звонили час назад. Это означало, что прошло почти четыре земных часа; у мерсеян было принято десятичное деление суток. Ее сердце екнуло.

Она переключила контрольные тумблеры, как делала это во время ночных кошмаров.

— Вы здесь, Айдвайр?

— Ты слышишь меня, — услышала она уверенный голос датолха. Теперь Диана практически не нуждалась в компьютере. Она бежала через пустые залы вниз, к нему. Откуда-то издали доносилось громкое, хриплое пение. Когда мерсеяне празднуют, они стараются петь что есть мочи, не щадя глоток. Занавес на его двери упал за ней, отсекая звук.

Она держалась рукой за грудь и тяжело дышала. Айдвайр отошел от конторки, за которой работал.

— Заходи, — сказал он. Его широкая серая роба развевалась за ним.

Они находились среди факелов и черепов со скрещенными костями, он склонился, заслоняя собой свет и прошептал на одном дыхании — каждое слово шевелило волосы над ее ухом:

— Корабль принес недвусмысленные приказы. Ты в безопасности. Им безразлично, что ты будешь делать, если только не принесешь землянам информативно, которой обладаешь. Но у Доминика Флэндри есть могущественные враги. И что хуже всего — могущественные враги есть у начальника Флэндри — Абрамса, они подозревают, что юноша знает секреты старшего. Флэндри возьмут назад, в эсминце. Пытки, которым его подвергнут, оставят после себя простую ткань, которая, вероятнее всего, будет уничтожена.

— О, Ники, — простонала Диана, и внутри у нее все оборвалось.

Он положил свои большие руки на ее плечи, встретился с ней глазами и продолжал:

— Мои самые аргументированные рекомендации были отвергнуты, и мой дальнейший протест был бы бесполезным. Я уважаю Флэндри и догадываюсь, что ты питаешь к нему симпатию. То, что собираются сделать с Флэндри, несправедливо как по отношению к нему, так и к Мерсейе. Ты научилась уважать чистую смерть?

Она выпрямилась. Язык ирайо сделал естественным ее ответ:

— Да, Айдвайр, отец мой.

— Ты знаешь, что наш переговорный канал подключен к лингвистическому компьютеру, а тот, в свою очередь, к компьютеру, обслуживающему экспедицию. Он не хранит записей переговоров, если нет специальных инструкций на этот счет. Под видом персонального сообщения, а такие передаются часто для тех, кто находится в поле, ты сможешь сказать ему, что хочешь. Но ты должна изменить свои слова, никто из сопровождающих Флэндри не знает английского языка. Он может заблудиться — «потеряться» — и хладнокровен будет милосердный палач.

Она сказала с присущей ему твердостью:

— Да, сэр.