— Насколько я могу судить, мы идем точно по курсу. Давай немножко расслабимся и передадим часть нашей работы пространству.

— Ч-ч-что мы делаем?

— Мы свободно падаем по гиперболической орбите к пульсару. Но мерсеяне — нет. Они перераспределились, чтобы держать «под колпаком» большой район поисков. Они не смогут рискнуть приблизиться к нему так близко, как мы. Потенциальная гравитация такой чудовищной массы в слишком маленьком объеме, как ты понимаешь, может заставить дифференциальные силы разрушить их корабли. Наша ракета меньше подвержена этим силам, так как она миниатюрнее. С помощью внутреннего поля — того, что создает искусственную силу тяжести и противодействует давлению, возникающему при ускорении, — наша ракета должна сохраниться. Мерсеяне, думаю, собираются подождать, пока мы снова разовьем гиперскорость, — и уже тогда они завершат охоту.

— Но что станет с нами?

Искра… искра… искра…

Неужели эта зимняя ссылка сделала его сумасшедшим?

— Мы пролетим сквозь самый край бахромы очень искривленного пространства. Концентрация массы деформирует его. Если ядро станет намного плотнее, свет не сможет свободно выходить оттуда. Мы не должны попасть в такие экстремальные условия. Надеюсь, эти силы не заставят нас обращаться вокруг ядра, когда мы минуем периастрон. Наше излучение будет слишком рассеянным; лучи радаров отклонятся на случайные углы. Мерсеяне смогут очень приблизительно вычислить, когда и где мы вернемся в космос, не искаженный гравитацией. Но пока мы здесь, — Флэндри расстегнул ремни. Поднимаясь, он сильно потянулся, хотелось расправить каждый мускул. — Кстати о мерсеянах — надо бы повидать старика Айдвайра.

Диана неумело вертела свои пряжки:

— Я, я, я не понимаю тебя совершенно, Ники, — заикаясь, пробормотала она. — Что мы… что ты можешь выиграть, кроме небольшой оттяжки времени? Зачем ты взял нас на борт?

— Что касается твоего первого вопроса, то ответ касается только технических деталей. Что касается второго вопроса, Айдвайр — причина того, что мы забрались так далеко. Не будь Айдвайра на борту, мы бы непременно вступили в ракетную перестрелку. — Флэндри обошел ее кресло сзади. — Разреши-ка мне помочь.

— Как! Ты не освобождаешь меня!

— Нет, я не освобождаю тебя, разве не понятно? — произнес он мечтательно. Наклонившись, он ткнулся носом в то место, где шея переходит в плечо, и сделал короткий, быстрый вдох-выдох, словно нюхал ее. Поцелуй, который последовал за этим, прервал дыхание и вызвал головокружение, которое так и не рассеялось, пока он шел на корму.

Айдвайр спокойно сидел на койке. Флэндри примотал короткий конец кабеля к раме, перед тем, как пойти спать, а другой конец вокруг лодыжки и расслабил веревку. Это не было жестким ограничением. Действительно, ему следовало держать оружие наготове и быть бдительным.

— Вы слушали наш разговор, — спросил Флэндри, — я оставил включенной внутреннюю связь.

— Спасибо тебе за заботу, — ответил Айдвайр, — но я не понимаю по-английски.

— Ох! — рука Дианы непроизвольно прикрыла рот, — я забыла…

— И я, — признался Флэндри, — мы — земляне, имеем обыкновение думать, что каждое образованное существо должно знать наш официальный язык, на самом же деле это, конечно, не так. Хорошо, я могу рассказать вам.

— Мне кажется, я угадал, о чем вы говорили, — сказал Айдвайр. — Ты стремишься к свободе, рискуешь пройти допустимо близко от пульсара. Достигнув релятивистской скорости, ты вышлешь курьерские торпеды, стянутые вместе, и разовьешь гиперскорость.