— Как Депардье на Ришара. — Поправила Ассоль. — У него такой взгляд бывает — закачаешься!

— Тогда начну с начала… Все знают, что по долгу службы мне приходится много темнить… Но и меня часто водили за нос. О том, что случилось с тобой, Слава, в Стамбуле, я узнал сразу же от своих коллег это они «сняли» тебя с гор при поддержке местной полиции… Я узнал, что ты пыталась бежать, была поймана и снова сбежала при помощи местного паренька. Мне казалось, тебе нелегко вспоминать это, и я не приставал с расспросами. К тому же вокруг меня заварилась какая-то каша.

Появились приятели Ртищевы, которых отрекомендовал мне Толя Кравцун… да и вообще, из других источников я получил на чету детективов самые надежные характеристики. Мы стали соучастниками в одном небольшом деле.

Ты помнишь Фошеров, Слава, пожилую чету, что сдружилась с нами в альпийском отеле?

— Конечно. Я догадывалась, что они из ЦРУ или ФБР.

Сергей засмеялся:

— Они из Гринписа. С особым заданием по защите поголовья морских котиков на северном побережье. Только об этом я узнал позже. Можешь себе представить абсурдность наших переговоров? Ведь Ртищевы представили этих мирных супругов как связников с весьма серьезными полномочиями.

— Ага! Вы так все запутали, что мне едва удалось разгадать шараду Лара и Афанасий играли на другой стороне? — Уточнила я, начиная ощущать настораживающий звон в ушах. Если нервное возбуждение будет нарастать, мне придется выбыть из-за стола переговоров. А жаль — любопытство распалялось с каждым новым сообщением.

Сергей незаметно пододвинул к моему прибору маленькую капсулу, похожую на вишневую косточку. Я благодарно кивнула и проглотила успокоительное, запив минеральной водой. Лекарство притормозит восприимчивость нервной системы и, возможно, до того, как меня силой уведут в каюту, я успею узнать самое главное.

— Сергей, позволь мне попытаться обрисовать картину в общих чертах, наметить концепцию, а ты уже блестяще разовьешь мои тезисы. — Сказал Аркадий и они оба разразились смехом. Мы с Асей недоуменно переглянулись, дав волю мужчинам «надорвать животики».

— Ах, ты га, помнишь! Все помнишь! — Утер Сергей навернувшиеся от смеха слезы. — Понимаете, девочки, на втором или третьем курсе на нашем факультете состоялась весьма представительная конференция с участием иностранных гостей. Тайцев — председатель научного студенческого общества, делая ведущее сообщение о преимуществах законодательной системы СССР, скатывался к её разнузданной критике. Тогда, заметив, как у нашего проректора начала дрожать и отвисать челюсть, я на правах друга прервал его.

— Он заткнул мне рот именно этой фразой: «Позволь мне наметить концепцию, а ты блестяще разовьешь мои тезисы»… — Сказал Аркадий. — Нет, Слава, твой муж не был приспособленцем, направляя дискуссию в необходимое идейное русло. Он боялся, что престарелого профессора хватит инсульт — ведь в диссиденты лез не кто иной, а наследник научной династии Тайцевых! Причем, рассадником инакомыслия был-то как раз мой дед — Константин Аверьянович Тайцев!

— А ведь знаешь, Аркаша, все, что произошло с нами сейчас — результат его воспитания. Дед заложил в нас то, что не удалось сломать самому Сатане. — Сергей задумался и очень веско сказал. — «Час Х» не наступит, потому что Дед показал нам подлинную ценность бескомпромиссности.

— Мы ничего не понимаем, господа! Нельзя же так пренебрегать дамами здесь не научная конференция и не симпозиум по основам гуманизма при тоталитарном режиме.