— Ты?! — Мои губы вздрогнули от негодования и злости — у окна стоял Сергей.

— Не надо шуметь, Зинаида Егоровна работает. Может, немного прогуляемся?

— Там дождь.

— А мы не долго.

Мы вышли в дворовый сквер — осеннюю унылую серость посыпал мелкий дождик.

— У меня скоро дежурство в милиции. Поэтому разводить сантименты не буду. Скажу только то, что обязан. Иначе ты не поймешь.

Сергей поднял воротник куртки и подтолкнул меня к стволу ветвистого ясеня. Тусклый свет, пробивающийся сквозь канареечную листву, напоминал о солнце. И о том долгожданном, что так и не случилось в моей жизни этим летом.

— Я знаю точно, что люблю тебя. Как хочешь понимай, но для меня это важно. Важнее всего на свете. — Это первое. — Сергей смотрел в сторону, голос его звучал равнодушно, даже, пожалуй. слишком. — Второе — Аркадий был моим другом, но даже ради этого я не могу позволить ему совершить подлость… Третье… Важно, чтобы ты поняла — первое и второе — разные вещи. Я любил бы тебя и без соперничества Аркаши, а ему набил бы морду, даже если бы застал в постели накануне свадьбы с посторонней девчонкой.

— Поняла. Моральный кодекс бывшего бандита6 выбивать зубы лучшему другу за то. что он больше нравится женщинам.

— Ты все поняла, только притворяешься, потому что злишься… Иди быстрей домой, а то простудишься. и подумай, как бы поступила на моем месте — умненькая-благоразумненькая девочка Слава. — Он широко зашагал к арке, полной сквозняка, подставляя мокрому ветру свою упрямую лобастую голову.

…В октябре выпал первый снег. У нас в институте закрутились практические занятия. Толька Кравцун с параллельного курса пригласил меня в кафе «Крымское», где мы ели пельмени и даже танцевали, опьянев от кислого «Рислинга». Он проводил меня домой и что-о шептал, обнимая в затхлом мраке подъезда. Я не шарахалась, но целоваться с ним не стала, просто так, из принципа. А ещё потому, что видела на стене выцарапанный двушкой телефон Сергея.

Над словами Сережи я думала, но выводы меня не очень-то радовали. Признание в любви, прозвучавшее довольно кисло, не вдохновляло, а то обстоятельство, что я вовремя была вырвана из лап соблазнителя — Аркаши, все ещё вызхывало сожаление.

Сергей позвонил в конце ноября, чтобы попросить меня о помощи.

— А что, если ты взглянешь на одного моего подопечного паренька. Я не Корчак, да и ты пока не Зигмунд Фрейд, только кажется мне, с ним не все гладко. Просто полсушай треп и скажи, что думаешь.

Я согласилась и после занятий в институте прибыла на место работы Баташова. В детской комнате районного отделения милиции было вполне уютно эстампы на стенах, облицованных пластиком «под дерево», цветочки в напольных кашпо и зеленые шелковые шторы на окнах. Так что почти не заметно решеток.

Я ожидала почему-то увидеть баташова в милицейском мундире, но он выскочил ко мне какой-то взъерошенный, в джинсах и потрепанном свитере. А густые русые волосы до плеч вовсе не соответствовали представлению о наставнике малолетних преступников, как и царапина на лбу.

— Извини, я чуть задержался. Понимаешь — часы стащили. — Он с каким-то радостным удивлением потер запястье. — ну, просто виртуозы!

— Да ничего. Я свободна… А ты что — всегда в такой «форме»?

— Ай, сегодня такой день. По чердакам с ребятами лазали с целью выявления следов неформальных группировок. Ну, и размялись слегка… — Он коснулся ладонью лба и я только тут заметила, что кроме ссадины под длинным вихром багровеет хорошенький фингал.

— Может, тебе компресс сделать? Здесь есть аптечка?

— Смеешься, что ли… ты вот что — посиди за дверью, там никого сейчас уже нет и со стороны послушай.