Он разглядел впереди облако. Оно было слишком большим, и Харальд решил пролететь сквозь него. Пошел дождь, по лобовому стеклу потекли струйки. В «Хорнет моте» в отличие от автомобиля никаких «дворников» не предусмотрено, поэтому Харальд решил, что лучше будет набрать высоту.

Температура упала, холодный воздух врывался в кабину через разбитое заднее стекло. На трех тысячах трехстах метрах он хотел уже прекратить набор высоты, но тут вдруг забарахлил мотор.

У Харальда замерло сердце. До Англии было триста с лишним километров. Если двигатель заглохнет, они рухнут в море.

— Карен! — закричал он. — Просыпайся!

Она не пошевелилась. Он тряхнул ее за плечо.

— Карен!

Она открыла глаза. Прислушалась к шуму двигателя и испуганно спросила:

— Что происходит?

— Не знаю!

— Где мы?

— Понятия не имею!

— На какой высоте?

— Три тысячи триста метров.

— Дроссель открыт до отказа?

— Да. Я набирал высоту.

— Прикрой его наполовину.

Он прикрыл.

— Когда дроссель открыт, — объяснила Карен, — двигатель получает воздух снаружи, а не из отсека двигателя. На такой высоте слишком холодно и карбюратор может обледенеть.

— Что же делать?

— Спускаться. — Она толкнула штурвал вперед. — Ниже будет теплее, и лед растает.

— А если нет?

— Ищи, нет ли в море корабля. Если упадем, хоть будет надежда, что нас подберут.

Высоту они теряли слишком быстро — поскольку двигатель работал с перебоями. Харальд следил за высотомером. Четыреста метров, двести. Море было темным и холодным. Харальд огляделся — никаких кораблей поблизости.

— Может, получится прибавить оборотов? — сказала Карен.

Харальд открыл дроссель. Двигатель взвизгнул, снова забарахлил.

— Вряд ли…

Несколько секунд двигатель работал ровно, потом снова начались перебои, но быстро прекратились. Самолет начал набирать высоту. Обороты увеличились до двух тысяч.

— Лед растаял! — воскликнула Карен.

Харальд чмокнул ее в щеку.

— Как приятно, — улыбнулась она.

— Если мы выживем, я обещаю целовать тебя каждый день до конца жизни.

— До конца жизни? А если она будет долгой?

— На это я и рассчитываю.

Она снова улыбнулась:

— Надо проверить горючее.

Харальд посмотрел на приборы.

— Бак почти пуст.

— А земли не видно. — Она посмотрела на часы. — Мы летим пять с половиной часов. Осталось, наверное, еще полчаса.

— Ничего. Я залью в бак канистру.

Он отстегнул ремень и достал из-под сиденья канистру. Рядом лежали воронка и шланг. Харальд заранее пропустил шланг в разбитое окно и присоединил к клапану топливного бака. Однако дальний конец шланга развевался по ветру. Харальд выругался.

— В чем дело? — спросила Карен.

— Шланг выдернулся. Я плохо его закрепил. Нужно просунуть его обратно в бак. А отсюда этого не сделаешь.

— Не полезешь же ты на крыло!

— А что случится, если я открою дверцу?

— Возникнет эффект аэродинамического тормоза: мы сбросим скорость, и самолет поведет влево.

— Ты сможешь с этим справиться?

— Я смогу поддерживать скорость, опустив нос вниз. Надеюсь, левой ногой я сумею жать на правую педаль руля.

— Давай попробуем.