— Хорошо, — сказал он. — Будет неплохо, если при этом вы стукнете меня по голове. Это здорово поможет делу, а я еще, пожалуй, и медаль получу.

Больше всего в Оделле поражала форма головы. Это было странное, ромбовидной формы сооружение. Создавалось впечатление, что ее вынесло из туловища каким-то нелепым взрывом; из маленького, точечных размеров подбородка вырастал широкий бледный лоб, который венчала конусообразная шапка ярко-рыжих волос. Он был покрыт веснушками, как Гек Финн, но его глаза были начисто лишены какого-либо выражения.

Он держал в руках мертвую кошку. Несколько минут назад он неосторожно сдавил животное своей лапищей. А теперь он изо всех сил тряс труп, стараясь вернуть кошку к жизни. Но она не оживала, а болталась в его руках, как пестрая тряпка.

"Котик, — думал Оделл. — Котик, нет-нет. Ногин не мяу? Котик бай-бай. Котик, КОТИК, прыг! Котик, прыг, прыг, прыг! Котя-котик, прыг-прыг! Делл не люби котик нет-нет. Бэби-котик бай-бай".

Ричард нервничал, наблюдая эту сцену. Времени в обрез, но, несмотря на это, Ричард был поражен: «Боте, что мог создать такое устрашающе несимметричное уродство? Такое не могло бы привидеться дате Уильяму Блейну».

Оделла избегали все, даже черные и краснокожие воины из Н-Д-Н-З. Ибо каждому было известно, что Оделлу неведомо чувство страха. Даже в этом узилище, где поведенческие страсти ничем не ограничивались, он внушал всем страх, так как сам никогда его не испытывал. Управлять и сдерживать Оделла мог только Лэймар. Иногда он одалживал Оделла папаше Кулу, когда тому надо было кого-то наказать. Не обращая ни на кого внимания, Оделл входил в толпу черных, находил человека, который вызвал неудовольствие папаши, калечил его и, не меняясь в лице, уходил прочь.

— Оделл, мы нужны Лэймару. Он послал меня за тобой. Пошли побыстрее.

— Вот котик сяс дох, — бесстрастно заявил Оделл, лицо его обмякло и стало каким-то скучным, вероятно, до него не дошел смысл слов Ричарда. Сам же Ричард постепенно осознал, что хотел сказать ему Оделл: «Мой котик умер».

Оделл поднял маленького котенка, безвольно висевшего в его огромной ручище. Шкурка котенка была странно влажной, как будто ее только что вылизали.

Ричард почувствовал, что его сейчас вырвет. Оделл был убогим, огромным мальчиком-мужчиной с рыбьими мозгами, послушный и покорный, как старый пес. Он оставался таким до тех пор, пока Лэймар не приказывал ему вести себя по-другому.

— Это очень печально, Оделл, но Лэймар велел нам прийти к нему сейчас же. Это срочно.

— Отьно? — переспросил Оделл.

— Быстро-быстро-Оделл, — сказал Ричард, подражая языку, на котором Лэймар общался с Оделлом.

В затуманенных глазах Оделла блеснул огонек понимания.

— Ысто-ысто, — повторил он и улыбнулся. От этого оскала провал в его черепе обозначился еще четче. Он сунул дохлого котенка за пазуху — Ричард снова захотел блевать — и бросился к выходу. Толпа расступилась перед ним. Никто не рискнул преградить путь Оделлу. Ричард поспешил следом в безопасном кильватере, благословляя судьбу и чувствуя себя почти героем.

— Отлично, ребята, нам пора, — сказал Лэймар.

— Лэймар, я... — начал занервничавший Ричард.

— Ричард, заткнись и будь паинькой. Оделл, если Ричард начнет болтать, сделай ему не говори.

— Не-говои, Map, — повторил Оделл, в его глазах светилась преданная любовь, он повернулся к Ричарду с явным намерением раскроить тому череп.

— Не-говои, Уи-чад, — сказал он.

— Не-говои, — повторил за ним Ричард.