-  Я подумаю, товарищ капитан, но, если честно, мне хочется попробовать этой новой жизни, - честно ответил Леха.

    -  Это ничего, - не сдавался зампобою. - Можешь съездить домой, посмотреть, попробовать, а потом вернуться.

    Поезд неторопливо тронулся, нехотя прощаясь с небольшим, утопающим в зелени вокзалом.

    На вокзале южанки в слезах

    Говорят: оставайся солдат.

    Но ответит солдат:

    Пусть на ваших плечах

    «Молодых» наших руки лежат.

    Дембель из компании теперь уже бывших солдат Советской армии хрипло пел глуповатую и не слишком складную песню:

    Уезжают в родные края

    Дембеля, дембеля, дембеля.

    И, куда ни взгляни,

    В эти майские дни

    Всюду пьяные ходят они…

    Дни были уже совсем не майские. Те, кому посчастливилось дембельнуться в мае, давно с головой окунулись в гражданскую жизнь, потихоньку отвыкая от дурдома армии.

    За окном поезда, на удивление чистым, колыхался жаркий июльский вечер. Что ни говори, а и дембеля-шурупы, как презрительно называли служащих Советской армии пограничники, и стоящий в коридоре у окна старшина-пограничник, прилично задержались с возвращением домой.

    Вокзал исчез в темноте за хвостом зеленой змеи поезда, а пограничник все стоял, задумчиво глядя в окно. Когда-то, двадцать лет назад, он уже был в этих краях. Правда, тогда всего лишь грудничком. Тем страннее было то, что он сохранил какие-то смутные и странные пятна детских воспоминаний. Отдал два года жизни этому дикому и прекрасному краю сейчас. Краю, где иногда при виде ночного неба или багряного заката в горах наваливался на него сонм смутных видений. Видений непонятных и неясных, как отголоски многих прочих жизней, как те сны, которые в последнее время очень часто ему снились. Хоть книги пиши. Правда, вполне логичное объяснение всему этому у Лехи было - последствия травм, полученных до армии. Хорошо хоть, что вопреки прогнозам доктора ни во что, кроме этих видений, последствия тех травм не вылились.

    Удивительная все-таки штука жизнь, сплетающаяся из ниточек событий - то разбегающихся прочь, словно навсегда, то вновь соединяющихся в тугой косе бытия.

    За окном стало совсем темно. Это поезд добрался до приграничной зоны и мчался теперь вдоль узкой реки Аракс, несущей в Каспий свои грязно-бурые, непрозрачные воды.

    Со стороны тамбура хлопнула дверь, и Леха обернулся на звук. Двое погранцов с короткими «калашами» обходили состав. Обычный наряд сопровождения поездов.

    -  Привет, брателло! - кивнул один из них, с лычками младшего сержанта на камуфляже. - Домой?

    -  Привет! - ответил Леха. - Домой.

    -  Пошли в шестой вагон? Там еще чеки домой едут, - предложил второй. - Чего тебе тут с шурупами маяться. С Нахичевани едешь?

    -  С Нахичевани, - подтвердил Леха, подхватывая свой «дипломат» и двигаясь вслед за нарядом. - С «Речника».

    -  Есть на свете три дыры - Кушка, Пришиб и Мегры. Бог собрал всю эту дрянь и назвал Нахичевань, - продекламировал младший сержант, переходя в следующий вагон.

    -  Скоро твою заставу проезжать будем, - не то спросил, не то констатировал второй. - Провожать будут?

    -  Не знаю, - пожал плечами Леха, хотя в душе немного боялся, что застава с мирным названием «Речник» проводит его темнотой.