|
Леха крутился, но получалось едва-едва отмахиваться от наседавших, совсем не отвечая на удары. Товарищей он сразу потерял из виду. Чей-то ботинок врезался под ребра, заставив его согнуться. Леха ухватил первого попавшегося за лацканы мешковатой куртки и, пытаясь вдохнуть, все же сумел ударить головой в лицо. Не слишком удачно, почти макушкой, но достаточно сильно, чтобы увидеть брызнувшую из разбитых носа и губ кровь. Кто-то лупил его по спине кулаком. Отпустив сникшую мешковатую куртку, Леха, не поворачиваясь, лягнул ногой, смачно попадая в мягкое каблуком. Надеясь вырваться, он продирался к выходу из зала, уже перестав считать и чувствовать сыпавшиеся на него удары и желая только одного - не упасть. Чье-то лицо оказалось совсем близко, и Леха тяжело и коротко ударил локтем. Лицо упало, и Леха, споткнувшись о его обладателя, рухнул следом. Чудом он не упал совсем, а, пробежав насколько шагов на четвереньках и удивительным образом избежав направленных в него пинков, сумел подняться. Выход был совсем рядом. Но в тот миг, когда Леха уже поверил в близость спасения, кто-то достал-таки его ногой в солнечное сплетение. Захлебнувшись застрявшим в горле воздухом, Леха еще успел заметить приближающийся тяжелый рабочий ботинок с усиленным носком. В виске взорвалось ярким светом, как будто прямо в глаза ударила ослепительная вспышка. Тело в последний раз тряхнуло, словно от удара током. А в следующий миг все погрузилось в спасительную тьму.
В ушах стоял непонятный глухой гул. Казалось, будто с обеих сторон прислонили огромные раковины, которые вместо приятного шелеста моря выдают этот болезненный, надрывный звук. Возможно, именно так звучит огромный трансформатор, если залезть вопреки предупреждающим табличкам в трансформаторную будку. Только потом вряд ли поделишься впечатлениями от его звука. Перед лицом что-то двигалось, но Леха никак не мог разобрать, что это. Наконец зрение кое-как удалось сфокусировать: перед лицом двигался пол. Леха с трудом поднял голову и увидел двух милиционеров, тащивших его за руки. - А, оклемался, дебошир, - заметил один из них, пожилой, почти отеческим тоном. - Здесь посиди. С этими словами они усадили Леху на лавку у стены. Только теперь Леха понял, что оказался в коридоре, ведущем в танцевальный зал. Там, в зале, все так же играла музыка. Только доносилась она, как и слова милиционеров, сквозь толстые, невидимые подушки из ваты. Да еще этот мешающий «внутренний» гул… - Что же ты хулиганишь? - спросил, подсаживаясь рядом, второй милиционер. - В своем районе, поди, так не ведешь себя. Ты откуда? Леха вдруг забыл, как называется его городок, лишь неопределенно шевельнув разбитой рукой. - Ясно. Я и говорю - неместный. Нет чтобы к себе на танцы, ты к нам за приключениями, - пожурил милиционер, доставая пачку «Дуката». - Сигарету хочешь? - Не курю, - выдавил Леха, чувствуя, как с трудом шевелятся губы. - Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, - сострил первый милиционер, окидывая Леху насмешливым взглядом. - Ладно. Забирать мы тебя не будем, хоть по-доброму в отделение бы тебя до утра. Да черт с тобой. Праздник все ж таки. Отдышись и вали домой. Понял намек? Леха согласно кивнул, желая только одного - чтобы его оставили сейчас в покое. Удовлетворенные такой сговорчивостью, милиционеры побрели в сторону выхода. Леха закрыл глаза и откинулся на стенку, ощущая полное отупение, сродни тому, что испытывает явно перебравший человек. - Ну наконец-то я тебя нашла! - Маленькая брюнеточка появилась неожиданно, совершенно искренне ужасаясь: - Кошмар. Что эти гады с тобой сделали… Бедненький. - За что нас? - поинтересовался Леха почти безразлично. |
