|
Фон Дехенд пожал плечами: — Не знаю. Я просто разъясняю вам то, что кроется за этими картами. Я всего лишь скромный географ. Все помолчали. Затем фон Дехенд вновь заговорил: — Представьте себе, что эта цивилизация была настолько передовой, что не нуждалась в добыче металлов и нефти… Представьте, что она использовала силу ветра и возобновляемую энергию дерева. Представьте, что она сознательно решила не наносить вред природе, как это делаем мы. И что в итоге останется? По-моему, самая малость. Кэтрин потрясенно молчала. «Я всего лишь хотела выяснить, зачем профессору эти карты, и столкнулась с чем-то совершенно необъяснимым и пугающим». Ей очень нужен был по крайней мере один практический ответ: — Но почему профессор Кент придавал такое значение этим картам? — А вот это для меня загадка еще более темная — боюсь, мне не удастся пролить на нее хоть лучик света. 12 Крепко сжимая в руке конверт с картами, Кэтрин вышла с лестницы доктора фон Дехенда на залитый солнцем двор колледжа. Ее едва не трясло от страха: мир вокруг рушился. Рутерфорд вышел за ней следом — голова шла кругом от всего услышанного. Объяснение, которое дал доктор фон Дехенд картам, необычайно взволновало его: никак не шла из головы записка, которую прислал ему профессор. Получалось, что вывод только один — к заявлению профессора карты имели прямое отношение. Если на самом деле существовало послание из далекого прошлого, логично было заключить, что в глубокой древности, до первых исторических записей, существовала и великая цивилизация, сгинувшая во тьме веков. И вероятно, карты являются твердым доказательством этого. «Возможно, профессор на самом деле расшифровал послание, пришедшее через тьму веков, — предостережение гиперцивилизованного народа детям будущего о том, что их вот-вот должна постигнуть та же страшная судьба». Однако все это казалось странным и даже нелепым. Кэтрин тяжко вздохнула, не зная, что делать. Она все еще не могла решиться рассказать Рутерфорду о том, что профессор отлично знал о грозившей ему опасности. Не потому, что не доверяла Джеймсу, — просто боялась стать лицом к лицу со сложностями: ведь если она покажет ему записку и поделится с своими подозрениями, если вообще кому-то расскажет, — пути назад уже не будет. С трудом скрывая отчаяние, она все же заговорила: — Джеймс, у меня к вам еще один странный вопрос. Ведь вы классицист — можете объяснить мне толкование слова «эврика»? Рутерфорд опешил. «Кэтрин что-то от меня скрывает». Искренне желая помочь ей, он сочувственно улыбнулся: — «Эврика», вы сказали? Полагаю, мне нет смысла интересоваться, зачем вы спрашиваете это? Кэтрин виновато проговорила: — Нет… Но, прошу вас, доверьтесь мне. Это важно. Рутерфорд рассмеялся и покачал головой, а Кэтрин продолжила: — Насколько мне известно, первым это слово произнес Архимед. Он сел в ванну, и его вдруг осенило, что масса тела вытесняет пропорциональное количество воды, в которую помещено. И тогда он воскликнул: «Эврика!», что означает: «Нашел!», выпрыгнул из ванны и помчался голый по улице, визжа от радости. |
