Виверн из раздраженного и встревоженного вдруг стал грустным и снова вздохнул сокрушенно и протяжно, плюхаясь на живот рядом с нашей лежанкой и создавая вокруг нее кольцо из своих тушки, хвоста и длинной шеи и подобие крыши из оттопыренного немного крыла, да так и замер, глядя на меня печально и как-то виновато. И да, спроси меня кто, я бы ни за что на свете не смогла бы объяснить, как прочитала все эти эмоции и их смену по, казалось бы, не слишком щедрой мимике звериной морды. Как если бы способность распознавать его чувства имела мало отношения к внешним их проявлениям, а транслировались они напрямую в мое сознание.

— Я так понимаю, обращаться ты почему-то не намерен, а значит, никакого разговора нам пока тоже не светит? — Опять горестный шумный вздох, пристальный взгляд и единственное медленное движение век, подтверждающее или просто случайное, думай, Летти, как хочешь. — Что-то случилось? — Новое долгое сопение и моргание. — Не находишь, что все же лучше было бы нормально пообщаться и просветить и меня, по какому поводу чертов траур и игнор? — На этот раз не только вздох, но и тихое ворчание с намеком на укор, в ответ на который уже начала злиться я. — Мы расстаем… в смысле, ты бросаешь меня, так?

А вот теперь действительно реакция. Огромная морда прямо перед моим лицом, рычание, от которого затряслись все кости и поменялись местами внутренности, и под конец даже громкое клацанье зубами, для окончательной ясности. И спустя мгновение снова «щенячье-вивернячьи глазки» и кивок в сторону уютного убежища под его крылом.

— Ну и хрен с тобой, не хочешь говорить — не надо, — смирилась я. Ясно же, что это море скорби и печали в вечно неунывающем Мак-Грегоре неспроста. А уж кому, как не мне, понятно категоричное нежелание обсуждать проблемы или свои переживания. — Все равно это придется сделать так или иначе.

Ну поздравляю, суток не прошло, а мы с Кианом поменялись, выходит, местами. Теперь мне досталась роль болтуньи, а он молчун. Ну не идеальная ли мы парочка? Прям созданы друг для друга.

Перелезла через барьер из его хвоста, заползла в созданную Кианом из собственного тела палатку, сопровождаемая чем-то очень напоминающим удовлетворенное и облегченное мурлыканье, и улеглась, твердо уверенная, что ни черта не усну, но вырубилась раньше, чем успела перебрать в голове все возможные причины состояния моего виверна.

Ночью Мак-Грегор все же принимал человеческий облик. Ну, по крайней мере, мне так казалось, потому что снилось нечто странное. Я ощущала полностью, во всех удивительных подробностях и мелочах, процесс изменения моего тела из огромного ящериного в человеческое, и воспринималось это дико сексуальным. А потом все пошло обратно, и, вероятно, я пережила оргазм во сне. Или нет. Вспомнить не удалось, а вот в том, что какое-то время лежала поверх мускулистого горячего и совсем не покрытого чешуей Киана и его стояк упирался мне в живот, могу почти побожиться. Но когда проснулась от вибрации, что была повсюду и оказалась тревожным ворчанием виверна, то стало очевидно, что он по-прежнему уклоняется от выяснения отношений. Ну и кто сам говорил мне не убегать? Типа, спрятаться под толстой чешуйчатой шкурой — это никакое не бегство?

Уютно потянувшись, заставила себя подняться, намереваясь выбраться из-за живой ширмы, но Мак-Грегор решительно сдвинул крыло, перекрывая мне обзор. И вот тут я расслышала-таки сквозь его монотонное ворчание очень характерный звук: шуршание и потрескивание, как будто приближается немаленькая такая толпа, и еще приглушенное металлическое звяканье. К нам шли люди с оружием.

Вцепившись в жесткий край кожистого опахала, отгораживающего меня от внешнего мира, подтянулась на руках и выглянула наружу как раз тогда, когда среди деревьев мелькнула первая фигура в черной кадетской форме.