Изменить размер шрифта - +

Вскакивая на своего гнедого, Страт подумал, а может, Ишад права — так ли необходимо рисковать людьми, если одного волшебства — ее и Рэндала — будет достаточно для победы.

Он не любил решать что-либо, привыкнув оставлять все рассуждения Криту, и сейчас ему, половинке пары Священного Союза, очень не хватало напарника.

Страт пустил коня вскачь, ища ворота в стене пламени, как вдруг перед ним из ничего возник силуэт Рэндала на туманном подобии коня.

— Он в комнате для колдовства! — прокричал колдун, и лицо его побелело под покровом морщин. — Его еще можно спасти, нужно только вытащить. Но это будет непросто — он в трансе.

В облике мангусты я не смог поднять его. Попытаюсь еще раз.

Прощай, Стратон! Да защитит нас Святая Книга!

И его неконь застучал некопытами.

Просто безумие — вести подобным образом боевые действия!

Ведь Страт вернулся в Санктуарий именно потому, что бежал от войн Колдунов.

Подступившая стена огня напомнила ему о ясной и простой правде сражения, о жизни и смерти.

Огонь выбился из-под контроля, и коню Страта пришлось перепрыгнуть через пламя. Внутри огненного кольца дерн уже дымился, летели искры, люди кричали и поливали водой себя и своих коней, пуская огненные стрелы и пытаясь приблизиться к двери жилища Роксаны.

Замысел Страта заключался в том, чтобы прямым натиском захватить дом колдуньи, забрать Синка и выбраться назад, пока ведьма не успела напустить на них чары.

Его напарник наверняка составил бы иной план; Страт пони мал, что, спасая одного воина, он может потерять другого или даже нескольких, но необходимо было что-то делать.

Наконец ему удалось успокоить своего коня, и он был готов уже вести свой перегруппировавшийся отряд на приступ дымящихся ступеней, как вдруг в дверях возникло видение.

Там стояла Ишад вместе с Синком, его рука покоилась у нее на плече, они спокойно вышли на веранду и спустились по лестнице на лужайку, покрытую летящими искрами и нарождающимися огоньками.

Воины с криками бросились к вампирке. Стоявший рядом с нею Синк беспокойно оглядывался, словно его занимала какая-то увлекательная задача.

Страт, соображая, уж не спит ли он — неужели все действительно так просто, — подбежал первым и с помощью Ишад усадил Синка на коня позади себя.

Громко трещало жаркое пламя, а вопли и суета людей делали разговор почти невозможным. Страт проревел воину, который находился ближе всех:

— Посади ее впереди себя. Сматываемся отсюда!

Рот пасынка обозначил одно-единственное слово:

— Кого?

Страт оглянулся, Ишад нигде не было.

Тогда он дал сигнал отходить и вместе с Синком, вцепившимся ему в талию, пустил своего обливающегося потом коня в сужающийся в огне проход.

 

Зип одиноко брел в полумраке по сточным канавам, по улицам, по кучам мусора, одной рукой зажимая кровоточащий бок, согнувшись почти пополам от боли.

Его не раз протыкали ножом, часто били, но никогда он не был так близок к смерти.

Он вытащил зазубренный снаряд — невероятно, боль не ослабла, а, наоборот, усилилась.

У него сильно болел желудок. Домой или к Мамаше Беко, где кто-нибудь присмотрит за ним, домой к.., куда угодно, где он сможет лечь, где его не найдут бейсибцы, пасынки, Третий отряд коммандос или солдаты.

Он был покрыт потом и изнывал от жажды, чувствуя тошноту.

Его глаза застилала кровавая пелена, не давая определить, где он находится.

Если он заблудится в Подветренной, можно считать, что он мертв: Зип знал эти улицы, эти подземные ходы, сточные трубы… сточные трубы.

Силы окончательно покинули Зипа, он упал на колени, спрятав меж ними голову, когда услышал, как его зовут по имени. Но только и смог, что свернуться клубком перед тем, как умереть.

Быстрый переход