Ченая ничего не ответила и, сжимая меч, попыталась понять, несут ли слова бейсы опасность.

— Молин объяснил нам, чего ты хочешь, — продолжала Шупансея. — Тебе нечего опасаться.

Ченая усмехнулась:

— Мой дядя делает слишком смелые предположения.

Бейса пожала плечами.

— Похоже, грубость у тебя в крови, — вздохнула она. — А может, когда мы ближе узнаем друг друга, ты изменишь свое отношение. Кадакитис сказал, что обещал устроить прием в честь твоего приезда. Через неделю я сама устрою его, чтобы отметить прибытие твое и Лована Вигельса в Санктуарий.

Ченая выдавила улыбку, затем, опустившись на колено, вытерла меч о ближайший труп и спрятала в ножны.

— Мы с отцом, конечно же, примем приглашение принца, — она погладила перья Рейка. — Я люблю приемы.

Две женщины впились друг в друга взглядами, и глаза их выражали взаимную ненависть и недоверие. Однако эта ночь осталась за Ченаей. Пусть Шупансея узнала об опасности, которая угрожала принцу; но это она, ранканка, помешала ей осуществиться. Рыбоглазые воины за спиной бейсы были только зрителями и восхищались ее доблестью.

— Примите благодарность мою и вашего кузена за предпринятые ради него усилия, — натянуто произнесла Шупансея. Она махнула рукой, и половина ее телохранителей принялась убирать тела. — Сейчас, по-моему, несколько поздновато принимать гостей. Уверена, ты найдешь дорогу к выходу.

Повернувшись, бейса удалилась во дворец.

— Оставьте кошки себе, — небрежно кивнула стражникам Ченая, направляясь к калитке. — Они мне больше не понадобятся.

ДУНОВЕНИЕ СИЛЫ

Оглядев своего маленького сына, Лало вздохнул и выбрал из кучи алый грифель. Его рука умело забегала по бумаге, набрасывая голову, грудь, согнутые ноги и контуры прозрачных крыльев.

Заменив красный грифель на золотой, он сделал цвета переливающимися, а в это время Альфи, взобравшись на скамейку рядом с отцом, с сосредоточенной настойчивостью трехлетнего ребенка следил за каждым его движением.

— Готово, папа?

Ребенок потянулся к столу, чтобы посмотреть на рисунок, но Лало отодвинул лист бумаги, гадая, когда же вернется Джилла и заберет ребенка. И вообще, где она? В груди тревожно щемило сердце. В эти дни противостояние бейсибских захватчиков и различных местных формирований делало опасным даже простой выход за покупками; их старший сын Ведемир, свободный сегодня от работы у караванщика, вызвался проводить мать на базар.

Медовый месяц бейсибцев и жителей Санктуария окончился, каждый день приносил новые слухи о растущем сопротивлении аборигенов и кровавом ответе пришельцев. Джилла и Ведемир должны бы уже вернуться домой…

Альфи дернул Лало за руку, привлекая к себе внимание. Глядя на темноволосую головку мальчика, отец подумал, как странно похожими оказались его первенец и младшенький — оба смуглые, упрямые… На мгновение показалось, что прошедших лет не было — Лало вновь превратился в молодого отца, а рядом с ним примостился Ведемир, упрашивающий его нарисовать еще что-нибудь.

Правда, сейчас рисунки Лало были другими.

— Папа, а эта муха будет видеть? — указал Альфи на нарисованную головку.

— Да, да, головастик, подожди минутку.

Взяв нож, Лало принялся очинять черный грифель. Малыш заерзал на стуле, рука дернулась, и нож порезал большой палец.

Лало выронил нож, сверкнул глазами на сына и поднес палец ко рту, чтобы остановить кровь.

— Папа, ну сделай это — сделай фокус и заставь их улететь! — упрямо просил Альфи.

Подавив желание отшлепать ребенка, Лало набросал усики и веселые глазки.