Прошлой ночью ее руки исполнили то, что обещали глаза, и уже почти рассвело, когда она натянула свое платьишко и отпихнула Хэла, сказав, что до рассвета должна быть в своей постели и что, возможно, завтра ночью — уже сегодня! — последует продолжение.

 Он чуть не лопался от гордости: разве не его она предпочла всем другим кавалерам, с которыми гуляла по ночам прежде? Дольни клялась, что не позволила никому и пальчиком до нее дотронуться, хотя они и добивались ее благосклонности.

 За время странствий Хэла Дольни была отнюдь не первой, побывавшей в его объятиях, зато — определенно — из всех встреченных была самой хорошенькой и самой страстной.

 Охваченный возбуждением, Хэл споткнулся и едва не упал, усилием воли заставив себя думать о работе, как вдруг дракон, сидевший на скале над дальним концом поля, фыркнул и сорвался со своего насеста.

 Сборщики испуганно закричали, женщины принялись визжать. Но дракон всего лишь разгонялся — или просто пугнул этих нелепых двуногих, копошащихся внизу, — а затем своими огромными крыльями поймал теплый ветер и взмыл высоко в воздух.

 Хэл был не в силах оторвать от него глаза, глядя на то, как он кружит, то взмахивая огромными крыльями, то планируя на них.

 Вот где ему хочется быть — в этой пронзительной синей выси вместе с этим удивительным зверем! Быть — не думая ни о ком внизу.

 Кроме, пожалуй, Дольни, которую он посадил бы к себе за спину, а она бы смеялась, и ее смех звоном колокольчиков разносился бы по всему небу.

 Возможно, они полетели бы на север, к овеянному дурной славой Черному острову, или, если уж быть более логичным, на юг, через весь Дирейн, над Чикорскими проливами, в крепость Паэстум, или дальше, мимо этого маленького вольного города, над Сэйджином и его владениями.

 Это был уже перебор даже для его воображения; он вернул себя на землю и сосредоточился на сборе хмеля, поклявшись, что к вечеру наберет больше всех остальных сборщиков, сколь бы опытными и расторопными они ни были, и опять увидит сияющие глаза Дольни.

 Трудно сказать, чего здесь было больше — снеди или разновидностей пива, которым по праву гордился этот край.

 Были здесь и устрицы в бочонках, и речные раки, и ветчина, цыплята с перцем, пироги с пряной говядиной, пироги с почками, хлеб, соленья, картофельные лепешки, десяток видов приготовленных на пару овощей, закуски, с дюжину сортов сыра, сласти и еще уйма разнообразных яств.

 Пиво было самое разное: легкое и светлое с хмелем, просто портер и очень темный и очень крепкий портер, эль, пшеничное и даже клубничное.

 Все это было выставлено на длинных столах, и каждый мог есть и пить сколько влезет, вознаграждая себя за полуголодную городскую жизнь.

 Некоторые сборщики прихватили с собой музыкальные инструменты, и теперь звучал нестройный хор из полудюжины гитар, пары лютен, нескольких деревянных дудок, трех или четырех небольших барабанов, деревянных свистков и нескольких певцов и певиц.

 Ребятишки носились в толпе, поглощенные своими забавами. Собаки гоняли кошек, заливаясь отчаянным лаем, когда кто-нибудь из кошачьей породы награждал обидчика ударом когтистой лапы.

 Хэл Кэйлис бродил в этой давке в поисках Дольни.

 В конце концов он увидел ее, пробежавшую за руку с сыном одного из местных фермеров, выдающемуся лишь своими мускулами да белокурыми волосами. Они пробежали по склону холма и скрылись за кустами.

 Ее смех звучал еще некоторое время после того, как она скрылась из виду.

 Хэл решил было отправиться за ней, но что он мог ей сказать? У него не было никаких прав на нее, как не было никаких прав на нее у его многочисленных предшественников.