– Что ж, – заметил Ричман, – вряд ли можно винить в этом журналистов. Они не создают новости, только рассказывают о них.

– Именно к этому я и веду, – возразила Кейси. – Журналисты ничего не рассказывали. Они лишь пустили кадры в эфир. Чикагская катастрофа послужила чем‑то вроде поворотного пункта для авиаиндустрии. Впервые хороший самолет был погублен недоброжелательной прессой. Комиссия по транспортной безопасности пыталась спасти его, опубликовав 21 декабря полный отчет о происшествии. Однако он остался незамеченным. Сейчас «Боинг» выпускает в эксплуатацию новую модель – «777». Они организовали в прессе целую кампанию, приуроченную к первым полетам. Они пригласили на свои заводы съемочную группу с заданием год за годом освещать процесс создания новой машины. Результатом этой работы стал шестисерийный телефильм. Одновременно будет издана книга. «Боинг» делает все, что в его силах, чтобы заранее создать самолету добрую славу. Уж очень высоки ставки.

Ричман шагал рядом с Кейси.

– Трудно поверить, что пресса обладает такой властью, – сказал он.

Кейси покачала головой.

– Мардер тревожится не напрасно, – отозвалась она. – Если кто‑нибудь из журналистов копнет историю с Пятьсот сорок пятым, то станет известно, что за два дня с самолетами N‑22 произошло две аварии. Тогда нам несдобровать.

Нью‑Йорк. Редакция «Ньюслайн» 13:54

Дженнифер Мэлоун сидела за монтажным столиком в редакции еженедельной информационной программы «Ньюслайн» на двадцать третьем этаже манхэттенского небоскреба, залитого яркими лучами полуденного солнца. В кабинет вошла Дебора, помощница Дженнифер.

– Пачино взбунтовался, – беззаботным голосом произнесла она, бросив на стол рулончик факса.

Дженнифер нажала кнопку «пауза»:

– Что?

– Аль Пачино отказался сниматься.

– Когда?

– Десять минут назад. Послал Марти ко всем чертям и ушел.

– Что? Мы потратили четыре дня на съемки фоновых кадров в Танжере! Аль Пачино открывает программу и остается на экране все двенадцать минут! – Двенадцатиминутный выпуск «Ньюслайн», одной из самых популярных информационных программ, сулил ее участникам рекламу, которую не купишь ни за какие деньги. Любая голливудская знаменитость была бы счастлива попасть в выпуск. – Что случилось?

– Пока их гримировали, Марти трепался с Пачино и упомянул, что тот уже четыре года находится в тени. Думаю, Пачино оскорбился и ушел.

– Во время съемки?

– Нет. До ее начала.

– Господи, – произнесла Дженнифер. – Пачино не мог так поступить. По условиям контракта он обязан рекламировать нас. Контракт действует уже несколько месяцев.

– Верно. И тем не менее.

– Что сказал Марти?

– Марти вне себя. Он спрашивает – а чего, собственно, ожидал Пачино? У нас информационное шоу, мы задаем прямые, порой нелицеприятные вопросы. Короче говоря, Марти в своем репертуаре.

Дженнифер выругалась.

– Именно этого мы опасались больше всего.

Марти Рирдон был знаменит своей язвительностью в общении с людьми, у которых брал интервью. Два года назад он бросил карьеру журналиста и стал телеведущим «Ньюслайн», соблазнившись высокими заработками, однако до сих пор считал себя эдаким крутым репортером, придирчивым, но справедливым, хотя на самом деле главным его приемом было ошеломить собеседника, поставить его в неловкое положение сугубо личными вопросами, даже если они не имели никакого отношения к теме передачи.