Здание администрации 13:04

Кейси вошла в лифт здания администрации, Ричман – следом за ней.

– Не понимаю, – сказал он, – отчего все так злы на Кинга?

– Оттого, что он лжет, – объяснила Кейси. – Он прекрасно знает, что самолет не приближался к океану на расстояние ста пятидесяти метров. Инцидент произошел на высоте двенадцати километров. Машина опустилась от силы на сотню‑другую метров.

– Что из того? Кинг старается привлечь внимание к происшествию, упрочить позиции своего клиента. Он знает, что делает.

– Еще бы.

– «Нортон» уже судился с ним?

– Трижды.

Ричман пожал плечами:

– Если вы так уверены в себе, вчините ему иск.

– Стоило бы, – отозвалась Кейси, – но судебные тяжбы влетают в копеечку, а излишняя гласность нам ни к чему. Куда дешевле уладить дело миром и прибавить затраты на умиротворение Кинга к стоимости самолета. Авиакомпания переложит издержки на кошельки пассажиров. В конечном итоге каждый воздушный путешественник приплачивает за билет несколько долларов в виде скрытого налога. Налога на крючкотворство. Налога на бредли кингов. Вот так обстоят дела в реальном мире.

Двери лифта раздвинулись, и они вышли в коридор четвертого этажа. Кейси торопливо зашагала к помещениям своего отдела.

– Чем мы займемся теперь? – спросил Ричман.

– Одним важным делом, которое напрочь вылетело у меня из головы. – Кейси покосилась на Ричмана. – И у тебя тоже.

«Ньюслайн» 16.45

Дженнифер Мэлоун шагала к кабинету Дика Шенка. По пути она миновала Стену Славы, плотно увешанную фотографиями, плакатами и дипломами. На фотоснимках были запечатлены мгновения близости с сильными мира сего: Шенк скачет на лошади бок о бок с Рейганом; Шенк на яхте с Кронкайтом; Шенк в Саутгэмптоне играет в софтбол с Тичем; Шенк с Клинтоном; Шенк с Беном Бредли. В дальнем углу висела фотография, на которой смехотворно юный Шенк, держа на плече допотопную кинокамеру «Аррифлекс», снимает в Овальном зале Джона Кеннеди.

Дик Шенк начинал свою карьеру в шестидесятых вольным стрелком из тех, что снимают все подряд. Это была золотая эпоха информационных программ – они были независимы, получали щедрое финансирование, могли свободно комплектовать свой штат. Это была пора расцвета «Белых страниц „Си‑Би‑Эс“» и «Репортажей „Эн‑Би‑Си“». В ту пору, когда Шенк был юнцом, странствующим по свету с кинокамерой в руках, ему принадлежал весь мир, и он занимался серьезным делом. С годами пришел успех, и горизонты Шенка сузились. Теперь его мир ограничивался загородным домом в Коннектикуте и каменным особняком в Нью‑Йорке. Если он и отправлялся куда‑нибудь еще, то только в лимузине. Но, невзирая на блестящее образование, богатство и известность, Шенк был недоволен своей судьбой. Ему казалось, что его недооценивают, не проявляют должного уважения к нему лично и к его достижениям. Любопытный юнец превратился в язвительного желчного мужчину. Страдая от недостатка внимания со стороны окружающих, Шенк платил им той же монетой, и его мироощущение становилось все более циничным. Именно поэтому, думала Дженнифер, он непременно ухватится за репортаж о «Нортоне».

Дженнифер вошла в приемную и остановилась у стола Мэриан.

– Собираешься встретиться с Диком? – спросила та.

– Он у себя?

Мэриан кивнула:

– Хочешь, я пойду с тобой?

– Это необходимо? – спросила Дженнифер, приподняв бровь.

– Видишь ли, – объяснила Мэриан, – Дик уже прикладывался к бутылке.