У него был старший товарищ и наставник, Роман Абрамов, к сожалению, не доживший до наших дней. Он всему Филателиста и научил. Вместе они решили перебраться из своего подпольного института где-то на материке (где – я не запомнил), погрузили оборудование и записи в машины и поехали. В Крым – не знаю, почему, может, воспоминания молодости…

У меня волосы на голове дыбом встают, когда я представляю это путешествие.

Костюмы радиационной защиты они достали, но старые. Машины у них были самые обычные – бензин еще не выдохся, и двигатели мощные. Так вот: все горит, на землю не снег сыплется – пепел, пить воду нельзя, под открытым небом находиться нельзя. Где была цивилизация – руины. Остатки военных сил пытаются что-то делать, но – тщетно. Люди – больные, умирающие, в язвах, без волос, голодные. И дети. И старики. Они, говорил мне Филателист, первые ушли в мир иной – самые слабые. Животные, опять же. Напомню: обычные животные, как в старой хронике или на картинках. Филателист говорил, плакал над собакой – она охраняла труп хозяина, сама едва живая, вся в струпьях.

Кое-где уже начался каннибализм. Филателист говорил: счастье, что доза облучения была высокой, и что многие погибли в первые же дни и недели, иначе человечество было бы уже не спасти. Иначе бы жители городов попросту сожрали друг друга.

Они ехали – и не видели выхода. Они путешествовали через рукотворный ад, и казалось, что так будет всегда. Роман Абрамов предполагал, что фон снизится и радиоактивная пыль осядет, но и подумать не мог, что до этого доживем – людьми. То, что встречалось им по дороге, наталкивало на единственную мысль: человечество получило по заслугам.

Наверное, им было очень страшно и крайне одиноко, и они беседовали целыми днями, сменяя друг друга за рулем. Я не знаю, сколько они ехали, кстати, Филателист говорил – вечность. И постепенно вырисовывалось, что они будут делать: создадут базу, отберут детей, повысят устойчивость. Так и разработали программу.

И философию. То, что все мы знаем, и с чем соглашаемся.

«Мы с тобой – как почтальоны, – пошутил как-то Роман Абрамов, – везем письма». У них, и правда, был полон багажник важных бумаг. А почтальон по-украински – листоноша. Вот.

Они не знали, что Крым уже – остров: связи не было, радио не работало, и эта штука, Филателист еще жаловался, как ее не хватает, «сеть», тоже не работала (чем бы она ни была, и не спрашивай – мне объясняли, я не понял, дикость – и только).

Они собирались попасть на остров по перешейку. Но этого пути попросту не было, и все вокруг лежало в руинах из-за землетрясений и бомбардировок.

Нашлась моторная лодка. Они выгрузили все из машины и поплыли – кажется, их мечта о спокойном месте стала своего рода одержимостью, и логика уже не работала. Они понимали, что Севастополь, скорее всего, разрушен, что к морю вообще вряд ли стоит соваться, и осели в Джанкое.

Никакой крепости, конечно, и в помине не было. Ничего не было – ни еды, ни воды. Как ни странно, помощь пришла, откуда не ждали – аборигены прониклись симпатией к чужакам, тем более, у Романа и Филателиста были противорадиационные препараты и кое-какие наработки.

Они, конечно, не могли вылечить взрослых полностью. Но… могли повысить сопротивляемость детишек. Благодарные матери и отцы готовы были с последним расстаться, только бы малышам помогли.

И как-то так получилось, что к ученым вернулась вера в человечество. Наверное, они полюбили детей, с которыми занимались, и решили: эти достойны жить в хорошем, добром и новом мире.

Понимаешь?

Наш клан начался с авантюры и страдания, и создан был, извини, через любовь.