Используя такое маленькое и такое удобное радио потомков, удалось очень быстро утрясти изменения планов. Я представляю, в какую неразбериху вылилось бы изменение места погрузки при наших способах связи. Но всё прошло крайне удачно. Когда корабли только-только швартовались у причальной стенки на Корабельной стороне, первый из тех свежих стрелковых батальонов, что недавно прибыли с Кавказа, уже маршировал к месту погрузки вдоль по набережной. Пока они там грузились, "Ташкент" встал на якорь точно посередине Северной бухты, неподалеку от плавучей зенитной батареи № 3. Наши шутники называли её "Коломбиной" или "Не тронь меня".

Тем временем товарища Берия одолело любопытство относительно погрузки войск на БДК. Взяв на "Ташкенте" командирский катер, он отправился к месту погрузки. И не зря.

Как ни темно было, но андреевские флаги народ заметил, и они вызвали некоторое смущение в умах. Ещё немного, и вместо погрузки на корабли на берегу мог вспыхнуть стихийный митинг, как в 1918 году. И тут в бурлящей толпе появляется разъярённый Лаврентий Палыч с его знаменитым пенсне. Улыбку гюрзы заказывали?

Ещё через десять минут, туда же врывается на полуторке капитан Осадчий и опергруппа Севастопольского УНКВД. А им всё равно, какие там флаги: с синим косым андреевским крестом или с черепом и костями. Есть приказ наркома – обеспечить погрузку, они её и обеспечат.

Кстати, оказывается, не только мне контр-адмирал Ларионов вручил компактную рацию. Или это постаралась полковник Антонова, снабдив Берию связью, так сказать, как своего нынешнего наркома. Ведь в нашем времени их Служба Внешней Разведки проходит именно по ведомству НКВД, как его Первое Главное Управление. И уже неважно, в самом ли деле тот младший политрук и трое бойцов, расстрелянные тут же перед строем, были немецкими или британскими агентами, важно другое – миновала угроза срыва операции.

Пока Лаврентий Павлович там геройствовал, я сел в уголке, открыл ту папку, которую мне передал товарищ Ларионов, и начал думать. Мне не давала покоя мысль, пришедшая на ум, когда я рассказывал товарищу Ерошенко о БПК "Североморск". Есть время подумать о дне завтрашнем.

Там, в приполярных водах СССР, тоже очень тяжёлый и ответственный фронт. Там отчаянно нужна помощь. Я отложил в сторону несколько листков и закрыл папку. У меня получилась группа надводных кораблей из БПК "Североморск", СКР "Ярослав Мудрый", СКР "Сметливый", танкера "Дубна". Я закрыл глаза, задумавшись. "Алросе" и "Северодвинску" тоже в Чёрном море делать нечего, их путь будет лежать туда же – на север. И если "Северодвинск" пройдя Проливы, становится свободен как птица, то "Алроса" должна будет идти вместе с группой надводных кораблей.

Или, что лучше, выйти в Средиземное море заранее, например, под прикрытием группы наших торговых кораблей, направляющихся на Дальний Восток. И уже в Атлантике встретиться с основной группировкой для дозаправки. Эту идею ещё надо будет пробивать у товарища Сталина, а потом и через турецкое правительство, но совершенно очевидно, – то, что в прошлом наших потомков происходило с Арктическими конвоями, не должно повториться в нашей истории. Бандиты Дёница должны от всей нашей широкой души получить по зубам. Что делать со стервятниками Геринга, мы с Виктором Сергеевичем уже знаем. Нужен один аэродром подскока под Мурманском, только один... Но этот вопрос мы решим чуть позже, ведь по словам товарищей потомков, положение там осложнится ближе к лету.

8 января 1942 года, 08:25. На траверзе Ялты, лидер Ташкент. Командир корабля капитан 2-го ранга Василий Николаевич Ерошенко

Объединённый флот грозовой тучей навис над ялтинской группировкой немцев. Даже без всяких приказов я перестал чему-либо удивляться.