– Если оборудование хорошее, заграничное, то никак. А если наше и вдобавок старое, то могут быть шумы. Писк, когда снимаешь трубку и когда ее кладет твой абонент.

    – Кажется, мой случай, – признался я, и Мартьянов высоко вздернул брови. С минуту он молчал и пыхтел, погромыхивая железом в карманах дождевика, потом деликатно полюбопытствовал:

    – Не тот ли Скуратов тебя достает, который майор Иван Иваныч? Тощий, жилистый, лет сорока пяти и с носом, как у Буратино?

    Память у него была великолепная: он в точности процитировал мои слова, хотя с той нашей воскресной встречи прошло уже двенадцать дней.

    Я кивнул.

    – Скуратов, он самый. Однако уже не майор, а полковник, и служит не в УБОП, а в ФСБ.

    – Этих я плохо знаю. Не наши люди, не милицейские… Особая каста. – Мартьянов потер ладонью крутой лоб и, выдержав паузу, спросил: – А что ему надо? Занятия твои не нравятся? Или клиентура?

    – Нет. Ни с клиентурой, ни с занятиями никаких проблем, если налоги с доходов уплачены. Так, случайное дело. Кое-какая информация им нужна, вот и привязались.

    – Информация всем нужна, – заметил Андрей Аркадьевич. – А тебе что нужно? Помощь? Совет? Или что-то еще? Помнится мне, ты об одном уроде расспрашивал… о том, который в вишневом «мерсе» разъезжает… А с этим тоже нет проблем? Я, сам понимаешь, против ФСБ не потяну и ссориться с ними, как лояльный гражданин, не буду, но с плясунами-танцорами справлюсь. «Полюс» – то мой в Купчине, в ваших краях!

    «Полюс» был еще одним мартьяновским заведением, и, вероятно, к нему и подкатился Танцор, суля непробиваемую «крышу», и был налажен прочь, с пинком под бампер, о чем рассказывал Андрей Аркадьич при прошлой нашей встрече. Не исключалось, что сей наезд купчинской братвы был не единственным и мог повториться в будущем, а значит, Мартьянов имел законный интерес ко всяким плясунам-танцорам.

    Я собирался развить эту тему, но тут мы подошли к перекрестку Малого проспекта с Шестой линией, и мой спутник вдруг остановился.

    – Дай-ка мне, Дима, закурить. Только без резких телодвижений и не озираясь по сторонам… Вот так, спокойно, спокойно… – Он затянулся, поморщился, ибо курил вообще-то редко, и проникновенным басом сообщил: – Над окошком месяц. Под окошком ветер. Облетевший тополь серебрист и светел… Пасут тебя, друг мой, пасут, точно йоркширскую овечку. И даже не очень скрываются твои корефаны… Я их тебе покажу. Вот подойдем сейчас к той витринке с колбаской и молочком, сам поглядишь.

    Мы подошли к витринке и начали пристально изучать сыр «Российский», пакеты с «Пармалатом» и кефиром, сосиски «Школьные» и твердокопченую колбасу «Дон Кихот». Мартьяныч даже растопырил известным жестом пальцы и сунул мне под нос, будто мы с ним приятели-алкоголики, выбирающие закуску к заветной бутылке. А сам в то же время азартно шептал:

    – Вот этот кент, в лиловой рубахе… и второй… видишь, у киоска остановился, мороженое приобретает?.. Тощий и длинный, как глист… Я их тотчас заприметил, как мы со двора вышли. Думал, по мою голову, но ребята явно служивые, а у меня с ФСБ никаких взаимных претензий… Тем более с нашими, с эмвэдэшниками… половина УГРО и УБОПа в моем «Скифе» кормится, подрабатывают на денежных конвоях… Выходит, твои это кореша.