– Думаешь, это не простой клинок?

    – А ты п-посмотри. Видишь, рукоять заросла, – Тайкен сделал еще глоток и снова закашлялся. – Зато на лезвии только песок да ил. Пяткой бью, не простая сталь у этого ножика. Вот, смотри…

    Он потер свою добычу краем полотенца – и в самом деле, покрывавший лезвие налет сходил почти без усилий. А под ним…

    Тай выронил кортик.

    – Великий Огонь, – ошеломленно выдохнул Нюр. – Это же… ведь это же…

    Часть первая

    Анчаровые финики

    Наш мир и достаток зависят от Божьего промысла и военно-морского флота.

    Английский король Карл II (1660–1685) [2]

    Год 1463-й ОС, 8-е менура, Таррим.

    – Доброй зари, тан Диего.

    Эти слова были произнесены вполне обыденным тоном, а прозвучали будто приговор – тому волшебному, радужно-зеленому, словно картины работы эльфийских мастеров… в общем, тому, что всегда остается за гранью сна. Как ни старайся в первые мгновения удержать в памяти ускользающее виденье, оно непременно уйдет, протечет, словно пролитое вино меж растопыренных пальцев. И останется от него ровно столько же – лизнуть, почувствовать вкус… но не больше. Обидно до жути.

    – Доброй зари тебе, мерзкий старикашка.

    Тот, к кому были обращены эти слова, неожиданно рассмеялся. Негромко – но и этого хватило, чтобы тан Диего приподнялся над подушкой, приоткрыл глаза – точнее, один, правый – и с удивлением посмотрел на стоявшего рядом с кроватью человека. Среднего роста, широкоплечий, длинные седые волосы стянуты в тугой пучок на затылке, в черных зрачках гарцует эскадрон смешинок. Даже те немногие, кто сумел бы угадать, что Вальдес Марратоа уже начал счет шестому десятку лет, вряд ли назвали бы его «старикашкой».

    Для начала – большинству страх за целость шкуры придержал бы язык.

    – Чему ты смеешься?

    – Я просто вспомнил, как впервые услышал этот ваш ответ, мой тан. Ровно девять лет назад.

    – Разве? – удивленно переспросил Диего. – Мне казалось…

    Он замолк, вспоминая. Тогда у вошедшего в его спальню мужчины седина едва пробивалась сквозь черноту, да и морщин было куда меньше. И назвать его мерзким старикашкой мог разве что тринадцатилетний мальчишка…

    …для которого в мире, казалось, навсегда померк свет.

    …и пока не знавший, что этот человек отныне заменит ему отца.

    …а может, и станет чем-то большим.

    – Мне казалось, это было целую вечность назад.

    – Для юности так оно и есть, мой тан, – сказал Вальдес. – Кажется, будто время тянется неимоверно медленно. Это для нас, мерзких старикашек, все года выглядят одинаковыми, как потертые гвеллы.

    – Неужели я не сумел разбавить эту одинаковость?

    Марратоа изобразил глубокую задумчивость.

    – Пожалуй что нет, мой тан. В сравнении с моей собственной порой возмужания последние годы были, хм, не слишком остры. Но, – добавил он, – также не могу сказать, что вы не старались.

    – Что поделать, Валь, что поделать. На мою долю не выпало ни осады Фолти, ни Гильремара. Даже на Фапланский поход я опоздал повзрослеть.