Вы  тогда  кружились  в  шумных  веселостях,  могли  ли  заметить  смиренную

провинциальную девушку, и которая, может быть, не смела равняться красотой с

вашими  знакомыми,  в обществах старалась отдаляться, боялась быть отличной?

Вы  предпочитали  тех,  которые вперед себя выставляли, - она была стыдлива,

следственно,  по-вашему,  робкая невинность вас бы самих обробеть заставила.

Наконец,  она  вас  любила,  а  вы без примечания проходили мимо той, в чьей

груди единственно вами билось сердце живейшим бескорыстнейшим чувством.

     Рославлев  старший.  Ах!  это  самая истина; я только теми и занимался,

которые обманывали меня. - Но почему всё это вам известно, неужели эта Юлия,

ангел на земле, сестра ваша?

     Юлия (сбрасывает с себя конфедератку и шинель). Я сама.

     Рославлев старший. Боже мой! Какое превращение!

     Юлия.  Вот  уже  месяц, как я из Варшавы от вас и от самой себя бежала.

Здесь мне понравилось, здесь, где я никому не известна, старалась припомнить

то  время, когда душевное свое спокойствие употребляла на успокоение других.

-  Ах!  другим  хорошо;  но  мне  где  найти утешение? Прочих тайн моих вам,

кажется,  открывать  нечего:  я  от  вашего  передового  узнала, что вы сюда

будете,  схватилась  за первый способ, который мне вообразился, чтобы видеть

вас  и  говорить с вами под чужим именем. Теперь я всё объяснила, что сердце

мое  обременяло;  прощайте  и  помните,  это  был  - последний наш разговор,

последнее свидание. Рославлев старший. Как! чтоб мне с вами расстаться! едва

верю всему, что слышу... иногда в романах начитывал что-то подобное... Я вне

себя, я в восторге; нет, нет, я вас не пущу, сударыня!

     Слуга (входит). Лошади готовы.

     Рославлев старший. Убирайся! пошел вон! Ах! повторите... мне еще раз об

любви вашей, мною вовсе не заслуженной, и не говорите о расставанья,

     Пан Чижевский (входит). Ясновельможный...

     Рославлев старший. Будь проклят, и оставь нас одних!

     Юлия.  Я  вам  повторяю:  мы  более  не  увидимся.  Иначе, какое же вам

ручательство,  что я не одна из тех кокеток, которые на всё отваживаются для

достижения цели?

     Рославлев   старший.   Я...   чтоб   смел   приравнять  вас...  (Входят

жиды-музыканты  и  гудят  какой-то танец) Тс! Вот вам деньги; после, после я

вас позову, а теперь проваливайтесь сквозь землю! (Бросает им червонец) Нет,

прекрасная  Юлия,  мы  теперь  соединимся  навсегда. (Юлия старается от него

освободиться.  Он  бросается на колени и в таком положении следует за нею до

самого цветника)

     Юлия.  Или вы поезжайте, или я скроюсь отсюдова туда, где никто меня не

сыщет.

     Рославлев старший. Нет! нет!

                         (Антося и Лудвися входят)

     Антося. Этакое презрение к нашему полу!

     Лудвися.